я просто спросил…
– Ну-ка, хватить глазеть – или сдохнуть от гноя ты жаждешь, дурак? Рубаху снимай! – она властно взяла в руки свежие тряпки из льна, принявшись снимать с плеча Тийре повязку, что уже задубела от старых кровавых натёков.
– Ты хоть скажи – чем же я провинилась? Что ни слова уже от тебя не слыхать за весь год? – вопросила она, завершив своё дело и бросив засохшие гнойные тряпки в горшок от воды.
– Вот не знаю – поймёшь ли… Я в ту осень отцу твоему слово твёрдое дал, как владетель – что…
– Ты с отцом моим дело имеешь – или со мной? – оборвала она его дерзко.
– О войне у нас дело с ним будет… – нахмурился Тийре, оставшись полулежа и ощупав как плотно сидит по плечу чистая перевязь под надетой рубахой.
– Ну и как – своё слово сдержал он? Много конных ты вместо меня получил от отца? – став руки в бока вопросила его с вызовом в голосе Этайн.
Тийре лишь промолчал.
– Что же – раз конные дома остались, вместо них я к тебе прибыла. Только вижу – не рад ты размену? Или новую к сердцу нашёл, чтоб скорее забыться?
– Вижу, что не забыл… Тогда что тебя гложет? – помолчав на его бессловесный взор вбок негромко спросила она, приближаясь – взглянув ему прямо в глаза.
– Прорицание было дано мне почтеннейшим… – сказал Тийре негромко, – что пасть может мой дом из-за женщины…
– Значит, имя моё он тебе там назвал? – вопросила с горячностью Этайн.
– Не назвал…
– Так чего ты решил, будто я тому буду виной? Или стух весь огонь, и зола мне осталась – что за волей богов ты укрыться решил?
– Нет твоей там вины – только нет и согласия, какового отец твой не даст нам вовек. А теперь и подавно… А без этого толк ли пытаться, раз другие все нам то же самое скажут?
– Ты отца моего не умаслишь. Тут не он, а жена его зла – и она его к ссоре толкает. Хоть бы сдохла змея эта Гвенол! – вдруг озлилась она в один миг, и лицо Этайн вспыхнуло.
– Не подумай, что мира я с ней не искала – только с детства его не нашла с моей мачехой властной. А отец мой как хвор на трясучку, под её руку пляшет всегда… Так что толк тебе ждать, как изменит он слово – если он и того не сдержал, не дав помощи войском?
– Что же хочешь ты, Этайн? – вдруг спросил он её напрямую.
– Быть с тобой. С тем и прибыла я, раз не понял ты сам, дурачок…
Молчание долго стояло под сводом намёта.
– Прежде был ты храбрей – как обычным десятником дочери фе́йнага жаждал добиться. Что же теперь ты молчишь, Тийре – словно всё позабыл? Там при встречах у озера был ты смелее… А теперь обнять даже боишься.
Она смолкла на миг.
– Или так ты страшишься отца и владетелей прочих укоров, что прочь выгнать меня сам решишь? Не получишь ты помощи Конналов, тщетно не жди – не поддержит отец тебя в распре, не даст он людей. Так хоть я буду подле тебя – и неважно мне уж, что про нас с тобой скажут…
– Разве должно для дочери фе́йнага так говорить? – поразился услышанным нáпрямо Тийре, –