после гибели Аррэйнэ исполин Кáллиах из Дайдрэ, – мы знаем, зачем ты созвал нас – всех, кто был вместе со Львом. Сегодня прошёл год с той ночи, как его забрал…
– Верно, Молот… – Тийре прервал боевого товарища, воткнув смоляк в держальню у входа, – вы все собрались почтить его имя перед ликом Троих – но на сегодняшний совет я пришёл не один. И видит сам Пламенеющий, что этого гостя мы все давно ждали, и почести стоит ему оказать сперва.
– Áрвеннид, – укоризненно промолвил Ан-Шóр, – не ты ли был сам его другом, чтобы так вот не вспомнить об Áррэйнэ? Кто там прибыл с тобой? Что за гость? – он попытался заглянуть за плечо их владетеля, за которым в сумраке полуотворенных ворот виднелась чья-то стать в тёмно-синем плаще.
– Я, – кратко ответил Áррэйнэ, делая шаг вперёд, и откинул надвинутый на глаза наголовник, слегка прижмурившись от ярких всполохов трепетавшего пламени свечек.
Тишина, заставившая говоривших умолкнуть, а пировавших проглотить застрявший в горле кусок прервалась лишь вздохом десятков их уст. Не все по одному слову узнали его изменившийся после ран в горле взволнованный голос – но все из собравшихся здесь словно окаменели, узнав в сумраке лицо Убийцы Ёрлов.
– Тень, сгинь! – шепнул кто-то, вымахивая пальцами знак-оберег от недоброго, точно видя врата в само Эйле.
– Уходи в края скáйт-ши, откуда явился… – пробормотал ещё один.
– Áррэйнэ… – только и вымолвил ошарашенный Оллин Áдарххáннад, держа в пальцах не донесённый до рта кубок. А онемевший сын Бхóллэйнэ так и застыл точно камень с раскрытым ртом.
– Говорят, что с дороги до нор не вернулся никто, – сказал Тийре, хлопнув Áррэйнэ по плечу и давая понять остальным, что это живой человек, а не зловещее видение-ши́нью из нижнего мира, где кольца Шуршащего точат истлевшие кости всех павших, как на стенах чертога, – но Тинтрéах не взял его жизни по жребию, а достойный Буи́ра своим превеликим умением вернул Льва со смертной тропы. Ну, чего вы умолкли, точно вам Шщар языки обглодал, а? Радуйтесь же!
Все словно очнулись от оцепенения. Воители дружно повскакивали со своих мест за пиршественными столами, пытаясь дотронуться до Льва А́рвейрнов, точно убедиться, что это он – кровь и плоть – а не пустая холодная тень из иного незримого мира, чьи врата были прежде распахнуты в час ночи Самайнэ.
– Тише, тише вы! – он пытался унять своих словно обезумевших от радости друзей и соратников, едва не рвавших Áррэйнэ на куски в своих крепких объятиях.
– Живой!
– Он самый! Жив!
– Áррэйнэ, ты!
– Пламенеющий вернул нашего Льва!
– И ты молчал?! – крикнул кто-то от радости Нéамхéйглаху, совсем оттёртому в сторону, – áрвеннид, ты нас год морил горем – и даже не обнадёжил, что жив он?!
– Жив!
– Лев вернулся!
– А вы бы хотели, чтобы Áррэйнэ вернулся к вам немощный и полумёртвый точно старик, не поднимая руки и валяясь в моче на соломе – как и был поначалу? – Тийре