уловил моё недовольство, но перевёл взгляд вглубь жилища.
В следующее мгновение что-то промелькнуло передо мной и с глухим ударом врезалось в косяк. Я запоздало дёрнулась в сторону и с широко распахнутыми глазами уставилась на торчащий в деревянном брусе кинжал – мой кинжал.
– Теперь щегол идеально заточен, – раздался голос Элаизы со стороны лестницы. Я обернулась, ошарашенно глядя на смотрительницу, неспешно спускающуюся вниз. – Отныне хорошо о нём заботься.
В груди запекло от негодования, но мамино лицо всё ещё приводило в смятение, поэтому у меня получилось лишь полушёпотом прошипеть:
– Ты спятила?
– Раньше щегол принадлежал мне. И мне было больно видеть его в таком обшарпанном состоянии. – Элаиза, облачённая в точно такой же кожаный доспех, что и на Дарете, и с собранными в короткий хвостик на затылке волосами, прошествовала мимо. Её слова прозвучали обыденно, будто не она только что бросила кинжал в опасной близости от моего лица, но в тоне слышалось еле уловимое предупреждение. Возмущение продолжала теплиться во мне, но любопытство перевесило.
– Как он мог принадлежать тебе? Это реликвия рода Сибоа. И что ещё за «щегол»? Кто в наше время даёт имена кинжалам?
В это время Дарет выдернул лезвие из косяка и, покрутив в руках, протянул рукоятью ко мне с таким выражением лица, словно встретил старого друга.
Я принялась осматривать кинжал с особой тщательностью, высматривая признаки его принадлежности отцовскому роду. Но никаких символов, кроме распахнутых трёх пар птичьих крыльев вокруг бесцветного маленького камня на навершие, я не обнаружила. Много поколений род Сибоа занимался виноделием, но на кинжале ничего даже отдалённо напоминающее виноградную лозу, как на оттиске отцовской печати, не было.
– Что за вздор? Щегол всегда принадлежал роду Дартуз, – как бы между делом бросила Элаиза, пока застёгивала на груди ремень перевязи с ножнами. – Со времён Великого переселения он передаётся в нашей семье из поколения в… поколение, – она запнулась на краткий миг, и её карие глаза уставились на меня. Внутренности сжались от различимого в них сомнения с примесью неодобрения.
– Мне передал его отец. – Я поджала губы и быстро спрятала кинжал в сапоге. Элаиза больше не часть рода Дартуз, поэтому у неё ещё меньше прав на него, чем у меня.
– Индевер? – удивилась она, и её внимание переместилось на мою грудь.
Спрятанный под воротом рубашки медальон будто бы в миг отяжелел. Я прикрыла его ладонью, начав серьёзно опасаться, что Элаиза пожелает его забрать.
– Тааааак, – протянул Дарет. – Как бы мне не хотелось задержаться здесь подольше, нам пора выдвигаться, Иза.
Я поморщилась от употреблённого им обращения, но, кажется, он этого не заметил.
Хотя оставалась уйма вопросов к смотрительнице, но желание её расспрашивать резко поубавилось: страх, что она может отнять то единственное, что осталось у меня от родителей, гнал прочь от неё. Тем более, Дарет определённо