кто угодно влезть теперь к ним смог?»
Дом принадлежал торговцу и банкиру Мэрсу Эркат, отцу Сильвии. Она была единственным ребёнком в семье. Галатея знала Сильвию с детства, их семьи поддерживали хорошие отношения несколько поколений подряд. Ещё много лет назад, Тея приметила творческую натуру своей подруги. Сильвия была себе на уме и принадлежала к тому роду девиц, на которых заглядываются с интересом не только мужчины, но и женщины. Она ездила в путешествия вместе с отцом и иногда даже исполняла роль его представителя в сделках на внушительные суммы обсидов. Если бы торговля с другими королевствами не прекратилась после войны, когда Илегрит запретил соваться на свои сухопутные маршруты, и в силу различий валюты, то Сильвия провела бы полжизни заграницей. Начитанная, изящная и утончённая, умная и воспитанная на публике, она производила впечатление высоко светского человека, но только Галатея знала о том, насколько Сильвия может быть несдержанна. Знала она и о подсудном увлечении ею тенями крови.
Тея недолго думая заскочила в окно. Оказавшись в просторной спальной комнате, она оглядела знакомую мебель и, не обнаружив подругу, плюхнулась в кресло подле туалетного столика – на гладкой поверхности творился полный беспорядок. Расколотая пудра, какие-то перья и две пары перчаток, повязка, вымазанная чем-то розовым, порошок непонятного цвета – всё это лежало в одной куче, вмешательство в которую не сулило ничего, кроме полного её уничтожения. Галатея посмотрела под ноги, на маслянистое пятно: «Она ещё умудрилась духи разбить. На День изгнания так торопится?»
Тут дверь распахнулась и в комнату влетела высокая девушка с худым лицом лет двадцати в светло-жёлтом платье из кружева с короткими рукавами и корсетом. На руках до локтей были перчатки из такого же материала с плотным подкладом, на шее – кулон с двойной цепочкой. Сильвия не сразу заметила Галатею и, что-то бормоча себе под нос, цокала каблуками из одного угла в другой, заламывая безымянный и мизинец на правой руке, словно они были не частью её тела, а чем-то инородным.
– Чёрный матери подавай! – возмущённо причитала она. – Чёрный – благородный цвет обсидиана и аристократии! “Для выхода в свет существует только один цвет”, – Сильвия сама себе пригрозила пальцем, голосом пародируя мать. – Как будто я этого не знаю, матушка! – прокричала она в дверь и рассерженно топнула ногой, ударив по косяку кулаком. – Всё равно пойду в этом…
– Сэль, побереги пальцы.
Сильвия повернулась на голос и, увидев Тею, изменилась в лице. Негодование перешло в удивление, удивление – в радость, а та почему-то скоро обратилась в печаль. Однако Сильвия через силу натянула улыбку и подошла к Галатее.
– Так удивляешься, будто я в первый раз появляюсь у тебя без приглашения, – усмехнулась Тея и поднялась, чтобы обнять подругу. – Интересный у тебя запах.
– А… это то, что сейчас под тобой на полу, – хихикнула Сильвия, скользнув в её объятия.
– Давно ты из Маннаса вернулась? Даже мне не сказала, –