знаю как тебя отблагодарить, – чувствуя, что слезы пытаются просочиться наружу, я попыталась побыстрее зайти домой, не вызвав при этом подозрения. Последний мужчина, который заботился обо мне был Адам. Этот жест напомнил мне сколько всего для меня делал мой мужчина, и как хорошо протекала наша жизнь, полная любви и понимания.
– Ладно, мам, – словно чувствуя мою тревогу, подхватил Микаэль, – не будем задерживать Эллу. Мы потом придем ее проведать, а пока пусть она обустроиться.
Я была так благодарна ему за понимание, что хотелось его обнять как в детстве, но мы уже давно были не детьми, и такие приступы нежности могут быть неправильно трактованы.
Судорожно втянула воздух, стараясь прогнать навязчивую грусть, которая подкралась, как только я осталась одна. Пространство дома, казалось, давило на меня своей тишиной. Я провела рукой по массивной деревянной двери, словно прощаясь с миром за её пределами, и прошла дальше вглубь квартиры.
Я сняла грязные кроссовки, тесные джинсы, и вместе с ними, казалось, сбросила с себя хотя бы часть тяжести прошедших месяцев. Босые ноги утопали в старом, мягком ковре, который лежал здесь ещё с детства. Этот запах дома – смешение дерева, лаванды, книг и чуть выветрившегося аромата чистящих средств – ударил в нос, пробудив целую бурю воспоминаний.
В одной футболке Адама, которая была мне почти до колен, я заметила антикварное зеркало у входа. Как я могла забыть о нём? Оно было очень красивое, что нельзя было сказать об отражении в нем. Это зеркало было здесь всегда, его рама из тёмного дуба, искусно вырезанная и покрытая лёгким налётом времени, казалась частью истории дома. Но сейчас, глядя в него, я почувствовала, как внутри всё переворачивается.
В зеркале я увидела не себя, а какую-то измождённую, сломанную женщину. Я так давно не смотрелась в зеркало в полный рост, что этот вид меня шокировал до глубины души. Моё тело – когда-то полное жизни, гибкое и сильное – теперь выглядело чужим. Костлявые ноги, острые ключицы, запавшие глаза… словно трагедия вычерпала из меня всё, оставив лишь оболочку. Это было не просто отражение. Это было напоминание. О том, кем я была. О том, кем я стала.
Неужели меня люди видели такой? Некогда ухоженная жизнерадостная Элла словно стерлась с моего лица. А эту женщину напротив меня я не знала. Трагедия способна убить любую красоту. Парадокс в том, что в этом зеркало я видела всю ту же футболку Адама. Его нет, но его футболка существует, я существую, но меня нет. От этих мыслей мне стало так жутко, что я инстинктивно схватила первую попавшуюся вещь – старую скатерть – и накинула её на зеркало. Я не хотела больше видеть этот взгляд, который словно кричал: «Спаси меня».
Чтобы отвлечься, я начала ходить по комнатам. Дом был точно таким, каким я его запомнила. Огромная светлая квартира словно была рада приветствовать новую хозяйку. Первым делом я вошла в комнату, всю обставленную книгами. Бабушка называла её "библиотекой". Желтые стены были прикрыты высокими деревянными шкафами, набитыми разноцветными книгами, разложенными