когда придет Ромео,
Чтоб выручить меня? Вот что ужасно!
Не задохнусь ли в этом склепе я? –
В смердящий рот его не проникает
Здоровый воздух… Не умру ль я прежде,
Чем явится Ромео мой? – А если
Останусь я жива, – то мысль одна,
Что смерть кругом и ночь, весь ужас места,
Старинный склеп, где столько уж веков
Всех Капулетти кости погребались
И где лежит Тибальд окровавленный,
Еще недавно так похороненный,
Гниющий там под саваном своим;
Где, говорят, умерших тени бродят,
В известные часы ночной порой…
Увы, увы! ужель невероятно,
Что, рано так проснувшись в этом смраде
И слушая стенания кругом,
Похожие на стоны мандрагоры,
Когда ее из почвы вырывают, –
Возможно ли мне не сойти с ума?
О, если я средь ужасов подобных
Проснуся вдруг, то не лишусь ли я
Рассудка, и в безумии моем
Не стану ль я играть костями предков,
Не вырву ль я Тибальда труп кровавый
Из савана и, в бешенстве, схватив
Кость одного из прадедов моих,
Не размозжу ль той костью, как дубиной,
В отчаянье я голову себе?
О, это что? Мне кажется, я вижу
Тибальда тень… Ромео ищет он,
Пронзившего его своей рапирой.
Остановись, Тибальд! Иду, Ромео!
Иду! Я пью вот это для тебя.
(Бросается на постель.)
Зала в доме Капулетти. Входят синьора Капулетти и кормилица.
Возьми ключи и пряностей различных
Достань еще.
Там требуют айвы
И фиников к паштету.
Входит Капулетти.
Шевелитесь!
Живей, живей. Кричал второй петух,
Три пробило уже на колокольне.
Анджелика, присматривай за всеми
Печеньями, да не скупись.
Уйдите,
Уйдите вы, болтун, да лягте спать,
Не то – вы завтра будете больны,
Не спавши ночь.
Ни крошечки не буду:
Случалось мне глаз не смыкать всю ночь
Из-за причин и более серьезных, –
И никогда я болен не бывал.
Ну да, ведь ты повеса был известный,
Любил ловить мышей ты по ночам;
Но я теперь не дам тебе проказить.
Синьора Капулетти и кормилица уходят.
Ревнивица!
Входят слуги с вертелами, дровами и корзинами.
Что это ты несешь?
Для повара; но что – не знаю сам.
Уходит.
Скорей, скорей!
(Второму слуге.)
Поди-ка принеси
Посуше дров;