стараясь спрятать глаза от чужого обжигающего взгляда, – и лошадка твоя на месте.
– Да лучше бы ты лошадь продал, Гриша! Чем с себя что-то снял! – тряс чужими руками в своих молодой каретник, – чего же ты так…
– Люблю просто, Феденька. Не мог в беде тебя оставить. Душа моя была бы неспокойна.
Вдовин не нашёл что ответить. Он кивнул и замолчал.
– Ты отдыхай больше, – добавил Аксёнов отходя обратно к столу, – и поесть тебе надобно.
– Поешь-поешь, – кивал Григорий подавая другу миску с супом – добрые люди щи сегодня принесли.
– И благую весть о почившем Сидоре – вздохнул Фёдор, нехотя принимая еду.
– Ешь, Федь, – погладил его по плечу Аксёнов, – потом отпаивать тебя буду.
– Чем же? – действительно заинтересовался Вдовин.
– Ну явно не медовухой, – усмехнулся юноша.
Он оставил выздоравливающего товарища сидеть на улице у костра, а сам зашёл за лекарствами в домик.
Федя остался сидеть, укрытый заранее тем самым лоскутным одеялом, что согревало их тогда по пути к материнской могиле. В костре потрескивали ветки, а языки пламени тут же распадались в ночной мгле, стоило им только слегка превзойти высотой своих собратьев. Сверчков было практически неслышно, а душа молодого каретник наконец-то к вечеру обрела покой. Хворь действительно практически отступила, такова была Гришина заслуга, поэтому к концу дня напоминал о былом состоянии только слабый кашель, изредка вырывающийся у парня из груди.
Но странный шорох, раздавшийся позади, заставил Вдовина насторожиться. Поворачиваться на звук он пока не рисковал, но слышал отчётливые шаги.
Когда кто-то задышал ему в затылок, молодой каретник резко повернулся.
– Так это ты…– с плохо скрываемой злобой процедил сквозь зубы молодой человек примерно того же что и сам Фёдор возраста.
Незнакомец выглядел взвинченным Он вынул из ножен шпагу, и Вдовин вскочил на ноги.
– Ты… Мужичье! – вскричал незнакомец и направил оружие прямо на Фёдора, – и что он в тебе только отыскал?!
Чтобы не быть наколотым на рапиру, как на шампур, молодой каретник инстинктивно отпрянул. Противник сделал шаг ближе к костру, и озлобленное лицо его осветилось от пламени.
Федя узнал его. Именно этот человек оставлял ему починить бричку, именно благодаря ему он встретил Гришу. Молодой каретник хотел бы обнять его да назвать дорогим гостем, но, очевидно сам “гость” не был на это настроен.
Фёдор обедал к сарай и схватил кочергу. По ней и прилетел первый удар. Мишель, ослеплённый собственным гневом, раз махинации шпагой совершенно бесстрашно, ведь ему казалось, что дело его правое.
Стоит сказать, что и Вдовин не собирался сдаваться. Ржаной кочергой он не только отмахивался от противника, но и успевал оставлять ему на коже синяки, о чём снаружи свидетельствовали ржавые пятна на одежде Смирнова.
Аксёнов, когда увидел сие действо, сначала даже не поверил сам себе, что не спит:
– Федя? Миша?..
Но