остановился на секунду Федя, оперевшись на черенок.
– Графине нравятся молодые поющие мальчики. И наняла она Фогта, чтобы тот искал таких. Сначала заманивал нежными словами, а потом… – юноша сделал паузу и глубоко вздохнул, – Знаешь кто такой Фаринелли?
– Увы, – помотал головой Вдовин, приготовясь слушать.
– Певец, что пел очень высоким, не свойственным мужчинам голосом. Всем он нравится за это умение, был знаменит.
– И к чему ты это?
– Ему дорого обошлось его умение, он кастрат, – проронил Григорий и замолк.
На огороде воцарилась тишина.
– Гришенька… – опустился рядом с ним Фёдор и перешёл на шёпот, – и тебя хотели сделать… Фаринелли?
– Да, – сдержанно отвечал юноша.
– Так разве… их не волнует, что ты поешь таким голосом уже во взрослом возрасте? Зачем же… Фаринелли?
– Во-первых, – стал более живо говорить Аксёнов, – дань моде, а во-вторых, зачем графине любовники, сумеющие сделать ей внебрачных детей?
– Боже, Гриша… – молодой каретник снова встал и вздохнул, потупив взгляд вниз, – не волнуйся… ты больше никогда не вернёшься туда. Я могу тебе это обещать.
– Спасибо, Феденька, – улыбнулся ему Гриша и встал рядом с ним, – и что пришёл за мной – спасибо. Я никогда этого не забуду.
Юноша заметил, что на лбу Феди проступил пот. И действительно, время близилось к полудню, так что палящее солнце снова вступало в свои права. Григорий успел очистить руки о траву, поэтому молча снял с себя свою ленту и повязал работающему другу на лоб, добавляя:
– Делай-делай, не отвлекайся.
А затем вернулся к последней грядке.
Как только Аксёнов сложил весь вынутый лук в одну кучку, тут же вновь появился старичок.
– Спасибо вам, сынки, за работу, спасибо, – проговорил он, всовывая каждому в руки по буханке хлеба.
Григорий хотел было из вежливости отказаться и уже открыл рот, но взглянул на товарища и желание его поутихло.
Они шли по дороге у края поселения, вдоль по течению реки, придерживая поочередно за поводья коня.
– Ешь, Федь, – сказал ему Гриша и отдал свою буханку, оставив себе её краешек.
– Гришенька, ты ведь знаешь, что я тебе на это скажу, – посмотрел на него Фёдор, слегка улыбнувшись и не торопясь взять предложенный хлеб.
– Я хочу хотя бы так отблагодарить тебя за моё спасение.
– Мне не нужно благодарностей, – помотал головой Вдовин, – ты и без меня бы справился.
– Федь…
Прозвучало это так пронзительно, что молодой каретник тут же бросил возражать и принял хлеб.
В желудке и правда уже давно ничего не было, поэтому Федя старался есть так, чтобы скрыть свой голод, но Аксёнов прекрасно всё понимал, поэтому слегка отвернул голову, чтобы не смущать товарища.
– Куда же дальше мы? – отвлечённо начал он новую беседу.
– К Мише твоему же вроде собирались, – пробормотал невнятно Вдовин, продолжая есть.
– Не мой он, Феденька, – тихо усмехнулся Григорий такой формулировке.
– А как её зовут? – сразу спросил молодой