Володя. За мой дурной смех. Ну, хорошо. Позвони, когда доедешь до меня. Я выйду, и вместе сходим в столовую. У нас в городском парке, днем столовая, а вечером её превращают в ресторан. Не дорого там пока. Там и вместе покушаем.
Теперь ему, все же надо прикинуть, сколько брать ему денег на дорогу. Билет, дорога, там побыть еще, затем, обратно, это почти тридцать – сорок тысяч получается. Да еще он вспомнил. Чуть не забыл об этом. Ведь ему надо, там, в деревне, переписать и дома на себя надо будет. А для этого, в сельской администрации Мэри, бесплатно сегодня, просто за хорошие глазки, видимо, тоже не перепишут. Потребуют тоже деньги. Коммерция ведь коснулась сегодня везде. Вернее, системные – чиновники от власти, забыли, видимо, пока о присутствии нации, как таковой, кроме ежедневной словесной перепалки из телевизора. Но, как бы там не было. Сорок тысяч рублей, он все равно на всякий случай, должен брать на дорогу. А остальные, он отдаст на сохранение Ларисе. Но, вот, когда уже распределил, еще раз прикинул в голове, сколько оставлять в кармане у себя, и сколько он отдаст на сохранение Ларисе. Но тут у него, все же, крестьянская смекалка выдвинулся вперед, что все не надо отдавать Ларисе. Десять тысяч рублей, на всякий пожарный случай, оставлять в своем матрасе. Что он в матрасе прячет деньги, об этом ведь никто не догадывался, кроме напарника, с которым он жил. Но он сейчас проживал у своей подруги. Что ж поделать. Такой он уж человек. Знает цену к деньгам. Закончив своими подсчетами и вычетами, глянул на часы, остался довольным. Времени до поезда у него еще достаточно много. Сейчас ему не торопливо, перед дорогой, выпить хотя бы стакан кефира. Затем, выкурить сигарету, и по тихонько не торопливо, тронуться путь. Ему лишь до рынка дошагать, а там он на любой транспорт после сядет. Будет первым автобус, сядет на автобус. «Газель» – маршрутка, ну, пусть там лишнего переплатит, с разницей автобусом. Но, а пока, ему присесть бы у подоконника, приоткрыть окно, выкурить сигарету.
Он так и сделал. Пододвинул табуретку ближе к окну, приоткрыл окно. На душе у него, конечно, скверно. Без отдыха, сверился, конечно, его мозг, почему это ему отец не известил о смерти его мамы? Этот вопрос никак не прояснялся в его неспокойном голове. Да и курить ему уже не хочется. Присел – то он, на табуретку у окна, чтобы только подумать еще раз: не забыл ли он в суете еще что. Вроде, все он положил в дорожную сумку. Да еще. Убедится, перепроверить еще раз, положил он паспорт в карман?
Паспорт был в брюках, в заднем кармане. Пиджака у него не было.
Хотя он и был. Но он был уже сильно поношенный. Потому он и натянул на теплую рубашку только свитер. Зонт, в сумке, на случай дождя. Да, еще, осенняя не утепленная серая куртка. Куртку он тоже засунул в сумку. На всякий пожарный случай. Если случайно, не погода будет. Хотя на улице, не так уж и было прохладно. Но заморозки, случались уже ночами. Вот и вчера он, шел по дороге домой от Марины, было прохладно, снял с плеча свитер, натянул его на себя.
– Ладно, – говорит он, снова глянув на руках часы. – Пора. Пока доеду, время совсем мало останется на разговоры с Ларисой.
Как и предполагал, у рынка он сел на