станции, трястись еще километров двадцать, до своей деревни. А из транспорта тут, раньше, конечно, из его деревни добирались сельчане на эту районную станцию, выделенным колхозом автобусом. Это такой древний автобус был. Львовского производства, с носом. Размещался там человек двадцать. И ехали в нем сюда из деревни. Теперь, что уж там гадать. Колхозов нет теперь в округе. Упростили их, эти новые власти за ненадобностью, надеясь на это чудо – фермерство. Нет теперь и того автобуса. Мужики из деревни, давно его уже разобрали, сдали эту железку, на металлом. А на попутку надеяться сегодня? Это вряд ли сейчас было возможно. В ту сторону, где его деревня, как таковой сквозной трассы не было. Конечный путь был, только до этого монастыря, в шести километрах от его деревни. А если по дороге, через лес, оттуда было всего два километра Деревня его стояла почти у самого, так называемого леса. Это раньше он, действительно лесом был, а сегодня там внутри, все было голо. Трава только росла, с подгнившими пенками. И это была, когда – то, колхозная делянка. Дальше впереди деревни, с лева, со стороны кладбища, были только голые поля, овраги, овражки, ну и это, недалеко от его деревни, по дороге к монастырю, это карьерное озеро. Или как его еще, нарекли местные – прудом. Раньше, там добывали гравий, для подсыпки местных дорог. Теперь на этом карьере, лет десять уже, наполнялся дождевой водою, сделался прудом, для местных мальчишек. Там теперь водились караси, вьюны, ерши. Он тоже, когда еще в школе учился, баловался этим занятием – рыбалкой.
Вопрос теперь. Как же ему теперь добираться до своей деревни, да и не торчать столбом тут ему, на станционном пятачке, тоже не интересно. Надо же ему, а и правда, подыскать какой – нибудь транспорт. Да и были же, и тогда тут «бомбил», в пору его юности, из местных. Надо просто найти их, выходит ему, расспросив, сколько они с него возьмут до его деревни. Да и не зима ведь на улице сейчас. Тепло еще. Тополиные павшие листья, красно – багрово лежат, возле стволов тополей. Такая красота на земле, словно, как устлана земля цветным ковром. А воздух, воздух с утрешней росой, такой сладкий, родной. Но надо ему все же, кого – то найти, чтобы порасспросить, как ему до своей деревне доехать. Хотя бы, вон, у того, у вокзального милиционера, который сейчас вышел, видимо, покурить на улицу, из барачного вида здания вокзала. Он еще, прежде как закурить, зевнул, потешно вытягивая руки вверх, даже, видимо, пугнул, так как поспешно, смущенно переглянулся по сторонам. Когда он закурил, подошел к нему, поздоровался.
– Скажите, – сказал он, обращаясь к нему.
Милиционер, по виду, был чуть старше его, и чуть ниже еще ростом. Может быть, даже, демобилизованный по виду, в прошлом солдат. Вид у него был строгий, но, в то же время, никуда не делся, видимо, его мальчишеский задор, с пушком под носом.
– Тебе чего? – спросил он, напуская на себе строгость, уставившись. – На этом поезде, сейчас приехал? Тебе куда?
– Алексеевку. Это тут в километрах двадцати. Там я, когда – то, жил. Мать моя умерла. Еду к ней.
– А, ну, это тогда тебе, вон видишь, за акациями. Он тут