зажать уши руками, почти ничего не слышно. Если закрыть глаза…
Они кривлялись: выйди к нам, ну, выйди! Анна давила на глаза пока под веками не поплыли оранжевые круги. Заломило глазные яблоки, но жуткая парочка пропала.
Уйти пешком, хоть по лесу, хоть по болоту – только отсюда! Завтра же на рассвете! Она дойдет. Доктор сказала, что у нее на пальце оберег. Ее не тронут. Она найдет дорогу! Найдет, чего бы ей это ни стоило.
Громко застонала Ксюха. Анна не шелохнулась. Ее сковало жутью, превратило в кокон из нервов, пошевелись, они начнут сочиться кровью, пока вся не вытечет.
Ксюха застонала еще раз – слабее, будто на пределе дыхания. И еще – едва слышно.
Пока Анна тут баюкает собственные страхи, там, возможно умирает девочка, которая вообще ни в чем не виновата. Следовало с самого начала смотреть правде в глаза, а не прятаться за надуманными объяснениями. Дура! Сто раз дура! Бабка же велела надевать очки!
А ведь чужая бабушка, любезная Алиса Генриховна, кажется, знала, куда едет внучка, но недрогнувшей рукой отправила ее на верную смерть. Или все же – дрогнувшей? Дала же она кольцо и очки. Почему тогда не объяснила, что тут творится? Или ей тоже позволяют жить, пока рот на замке?
Мысль о том, что Анну вроде Красной Шапочки отправили в темный лес, доподлинно зная, что по дороге к ней выйдет серый волк, так разозлила, что даже страх отступил. «Они тебе ничего не сделают», – сказала доктор. Они ей ничего не сделают! Зато она теперь легко отличит, кто свой – то есть человек, кто чужой в прямом смысле: чужой, чуждый, левый, зомбоватый, монструозный, тухлый или вообще выпотрошенный, как тот поросенок.
В серой тусклости, зарождающегося утра – ни солнца, ни тьмы, один застоявшийся бледный туман – Ксюха показалась уже вовсе мертвой. Анна с перепугу тряхнула ее так, что клацнули зубы. Но девочка зашевелилась.
– Вот и прекрасно. Сейчас, сейчас!
Анна принесла стакан с настоем, зачерпнула, осторожно влила темно-зеленую жидкость между сухими губами. Ничего не произошло, то есть мгновенного выздоровления не последовало, но доктор же сказала: каждый час.
Все время до прихода начальника охраны Анна провела возле Ксюхи. Она строго по часам секунда в секунду вливала настой в безвольно открытый рот. Когда солнце разогнало серую муть, выяснилось: жар отступил, Ксения ровно дышит, а жуткая худоба куда-то исчезла.
Главный охранник, как показалось Анне, ухмылялся. Захотелось надеть очки и тут же проверить свои подозрения. Но для чистоты эксперимента следовало, найти товарища ночью, дабы убедится, человек ли он вообще.
Потеряв со злости всякий страх, Анна подойдя вплотную к камуфляжному великану, вложила ему в руку дежурный лист. Тот никак не отреагировал, развернулся и шагнул в дверь. Зеленая ветка, которая по утрам то исчезала, то появлялась у него за ухом, оказалась побегом, который произрастал из ушной раковины. Начальник охраны заметил взгляд Анны, ухмыльнулся и обломил веточку под корень.
– Дарю.
А поскольку храбрость куда-то