мяса, кожи и мехов. Грубо говоря, дед продавал собственное производство, но когда заболел – забросил дело и подкосил бизнес. Команда работала без него, но не могла дать тот же результат: дед был лучшим, и никто не мог на него равняться, кроме моего отца, как оказалось.
Когда папаша был моих лет, бабушка ушла от деда, а отец остался с ним, проведя почти пять лет в чертовом замкнутом кругу. Мать мне рассказывала, что дед заставлял его тренироваться чуть ли не по восемь часов в день в стрельбе и освежевании, причем все это еще с четырнадцатилетнего возраста. Представь ребенка, который часами режет плоть животных, стоя в сарае в полном одиночестве. Что правда, то правда: если сравнивать их, моя участь была намного легче, но это лишь с одного ракурса. Понимаешь, отец сбежал от деда примерно в том возрасте, что и я от него, но сделал это не по тем причинам. Мать рассказывала, что он был лучшим охотником и стрелком, был знаменит и уважаем в родном городке, однако, несмотря на все это, жизнь с дедом для него была самой настоящей мукой. Будучи человеком с крепким характером, он так и не смог принять отца, лишившего его материнской заботы. Он любил бабушку всем сердцем и деда тоже, но со временем между ними происходили все новые и новые конфликты, ран становилось все больше, и ни одна из них не успевала зажить, как проявлялась следующая. Дед буквально был одержим охотой, считая, что это их наследие, данное свыше. Мой прадед, прапрадед и еще куча поколений были охотниками и жили в том же самом доме в лесной глуши. Интересно было то, что за пять поколений в семье Кессиди ни разу не рождалось девочки: одни мальчишки, и все они становились непревзойденными охотниками и грозой всего леса. Может быть, имей я такую информацию в самом начале, и передай мне ее отец грамотным и нормальным образом – сам остался бы там, посвятив себя убийству. Но, как я уже сказал, в итоге я сбежал и сделал это в том же возрасте, что отец, только вот он сделал это, потому что хотел жить с матерью, помогать и заботиться о ней, я же совсем по другой причине.
Как ты понял, отец ненавидел все, что было связано с дедом: магазины, дом, город и дело, однако не оставалось другого выбора, как взяться за бизнес, чтобы встать на ноги. У нас не было денег, разве что ненавистное наследство, которое отец принял неохотно. Несмотря на всю чернь, что он пережил, наш дом и магазины передавались из поколения в поколение почти век, и при всей ненависти уважение корней было сильнее. Нелегко разрушить то, что создалось однажды и крепко держалось столько времени, особенно когда это сделали твои предки. Помнится, несколько раз я слышал, как отец с матерью спорили: она считала, что важно не то, сколько лет стоит дом, а то, что он в себе несет и что символизирует. Отец же, пытаясь хоть немного удержать в себе гордость, говорил, что символ определяет человек. Я не понимал, о чем они, но запомнил их разговор, однажды поняв, что наверняка именно тогда отец решил остаться и продолжить дело деда. Матери это не нравилось, но она взяла с него слово, что как только бизнес встанет на ноги, они уедут,