свете волшебного камня он выглядит чужаком из иных пространств.
Пространств, где души умерших навечно остаются на плаще богине смерти.
Где нет надежды выбраться из черноты небытия.
Хеш поежился, но тут же взял себя в руки и бодро сказал:
– О! Да ты готов к потрясающим историям! Тогда слушай, я повторять не буду. Поэтому если хочешь отлить или посрать, то сделай это сейчас. Иди за ту дюну, похожую на половину жопы.
По-прежнему касаясь рукояти меча, он облизал пересохшие губы и сосредоточился на свет-камне, чтобы отогнать дурные мысли.
Такие штучки делают живущие в горах чародеи Кси’Хе. Изредка они наведываются в город-сателлит Яртат и продают свое барахло взамен на еду, одежду и писчие инструменты.
Поэтому…
– Меш вагн атет, – прошептал одержимый.
– Что? Что ты сказал?
Ман – точнее, тварь, завладевшая им! – засмеялся.
От мерзкого хохота, идущего из груди, по коже поползли мурашки размером с табун лошадей.
Сердце забилось испуганной птицей, внизу живота похолодело.
– Прекрати…
– Гершджи ун меш!
– Прекрати, я сказал!
– Кафас унбул шеват немерль…
Неожиданно к смеху добавилось чужое хихиканье.
И еще.
И еще.
Показалось, вся пустыня ожила.
В синем свете мелькнула чья-то оскаленная морда. Раздался шелест кожных крыльев.
Не выдержав, Хеш высвободил клинок из ножен и бросил:
– Я отрежу тебе сраный язык, сука!
Одержимый ждал именно этого момента.
Он врезал ногой по бронзовому протезу, Хеш потерял равновесие и, выронив саблю, грохнулся на спину.
Хохоча, тварь принялась бить кулаками. Удары наносятся столь стремительно, что увернуться или закрыться локтями не получается.
Бах – в висках стрельнуло.
Бах – перед глазами вспыхнули звезды.
Хрустнул нос.
Что-то теплое полилось по подбородку.
Наконец, Хеш схватился за голову одержимого и нанес мощный удар лбом.
Но Ман – тварь! тварь, захватившая его тело! – словно и не заметил этого, поднял саблю и встал в боевую стойку.
Клинок угрожающе сверкнул в синем свете волшебного камня.
Тяжело дыша и сплевывая кровь, Хеш вскочил.
Если у одержимого остались навыки Мантаса, то шансов выжить нет.
Друг владел саблей лучше всех воинов Аккарата.
– Хватит! Прекрати!
Растянув губы в хищной улыбке, тварь бросилась в атаку.
Хеш едва увернулся от лезвия, пронесшегося возле лица.
Уворот, еще один.
И еще.
Сабля свистит, разрезая жаркий душный воздух.
Выбить клинок или сделать подсечку не получается: Ман мастерски наносит удары, к нему не подойти даже на расстояние пяти шагов. К тому же постоянно наступает…
– Да успокойся же ты наконец! Это я! Я! Хешитас! Твой брат!
Одержимый вдруг остановился, по-птичьи склонил голову.
– Намджи ланхе, – сказал он.
– Я