Да никто в мире не заслужил такого, и никто в здравом уме такого не пожелает!
– Да неправда ваша!.. Простите, барин, – я попыталась вырвать руку с оберегом, – куда там, он, кажется, и не заметил этого. – Как это вы не заслужили? Зденек говорит: вы святой! Бабка моя говорит: у кого еще так холопы хорошо живут, как не у наших господ? Другие-то дерут три шкуры… А вы – люди Божьи!
– Овцы боготворят пастухов за то, что те лишь стригут их, а не сразу пускают под нож… – снова печальная улыбка. – Что же до Зденка… Меньше его слушай, вот и все. Господи, я ведь все десять лет, что с ним знаком, не могу до него достучаться!.. Объяснить ему, что он мне – брат… Брат, понимаешь, а не раб! А теперь еще и ты… Я тебя второй раз в жизни вижу, ты совсем маленькая – и туда же. Верно, правду говорят, что рабство, как и господство, впитывается с молоком матери… Послушай, ты же ведьма? Я всегда думал, что ведьмы должны ценить свободу. Что над вами нет хозяев – даже царя небесного…
– Да не в этом же дело! – перебила я, не зная, что говорить дальше. Все шло совсем не так, как мне хотелось. Скорее, как предупреждал Зденек: твое добро ему без надобности. Я зажмурилась, как перед прыжком в омут, и наконец решилась: – У Бога все в книге записано, все вдоль строчки, а вы один поперек…
– Что? – он, кажется, опешил.
– Была книга, далеко-далеко, – продолжила я. – В ней было все: лес, замок, деревня, вы, ваш батюшка… Даже Зденек есть. Про кого-то нарочно сказано, про кого так: сами собой есть – и ладно. Меня только нет…
– Может, ты просто не все прочла? – он явно верил тому, что я говорю.
– Не прочла, – я помотала головой. – Я и грамоты-то не знаю. Читала она. Та, которой я была, а потом она пропела песнь, и я родилась, и она стала мной. Вы понимаете?
Молодой барин вздрогнул.
– Да. Еще как понимаю, – в его глазах снова появилась тревога. – Память каких-то других людей, – но при этом словно бы твоя, верно?
Я кивнула.
– Поначалу даже интересно, – продолжил он, – но потом… В конце концов понимаешь, что ты стоишь у края плотины, и если ее прорвет, то все эти чужие знания хлынут в твой несчастный мозг, который Бог весть выдержит ли… Ладно, не важно, – он рубанул воздух ладонью. – Я скажу честно: тебе не стоит в это лезть. Не старайся вспомнить больше, чем надо, – даже если очень захочется. Не буди дракона. Живи как живешь, вари свои зелья и не твори зла… Господи, это ведь примерно то, что ты мне говорила в то утро, верно? Ты предостерегла меня, сказала, что надо беречься, а теперь я возвращаю тебе твои же слова.
– Ну вот и хорошо…
– Ничего хорошего, водоворот, – барин покачал головой. – Колдовской амулет нужен тебе самой, и это еще одна причина, по которой я не могу его взять. Это твоя природа, мне хватит и молитв.
Он протянул другую руку и заставил мои пальцы сжаться, стиснув оберег в кулаке. Я попыталась разжать кулак – толку-то, деревянный крестик лишь сильнее впечатался в ладонь. Конечно,