Это такая трагедия! Ещё вчера у них был свой дом, во дворе играли дети, а сегодня они уже беженцы. Ни дома, ни страны. Одна пустыня, – произнёс негромко профессор, будто откликаясь на его мысли. – Это же великий народ, цивилизация, с которой начиналась история человечества, и эту страну варварски бомбят, не разбирая, где армия, где дети. Я уже не говорю о культурных ценностях – их просто уничтожают.
– Не упрощайте, профессор, – сказал Рубцов, молчавший до этого. – Можно не знать древней истории Ирака, но то, что происходило в последний год…
– Вы имеете в виду выступление гражданских активистов против власти Хусейна? – спросил профессор.
– Ну, давайте назовём это так, – усмехнулся Рубцов. – Только кто их финансировал, кто разжигал эти настроения? Да, Хусейн – диктатор, это понятно, но другая крайность – отдать страну на растерзание американцам, этим современным варварам.
– На растерзание? – изумлённо переспросил профессор.
– Ну конечно, на растерзание и на разграбление, – твёрдо и безапелляционно вступил в разговор полковник Мезенцев, подводя под ним черту. – Давайте не будем спорить, история всё расставит по своим местам, а наша задача сейчас – доставить материалы в Москву, чего бы это нам ни стоило.
– Да, – как бы прерывая самого себя, подтвердил профессор, резко опуская голову. – Вы даже не представляете, что это за материалы! Они могут изменить ход истории!
Рубцов и Мезенцев переглянулись, и эти взгляды означали только одно: «Любой ценой».
До границы с Сирией добрались ближе к вечеру. Мезенцев сразу начал звонить Азиму. Когда в телефоне раздались длинные гудки, ему стало легче, он выдохнул и, услышав долгожданный ответ, коротко и чётко рассказал собеседнику, кто он.
– Да, отец мне говорил. Вы где?
Мезенцев быстро объяснил и выключил телефон. Через час к машине, стоящей почти у самой дороги, подъехал Азим на своём автомобиле – белой почти новой «Тойоте Камри» – и, коротко поздоровавшись, сказал:
– Нам приказано на ночь закрыть погранпереход, американцы кого-то ищут и берут под контроль все погранпереходы. Вашу машину надо сейчас спрятать, утром поедете в Сирию на моей.
– Мы перебросим к тебе вещи и в ней переночуем, а завтра рано утром должны обязательно проехать границу, – сказал Мезенцев.
– Да, сейчас подъедем поближе и, как только встанет солнце, во время утреннего намаза переедем.
Полковнику Мезенцеву было не до сна. Он думал о том, что случилось с их колонной. За всё время своей службы он не мог припомнить случая, чтобы дипломатов расстреливали в упор из пулемётов. «Что-то изменилось в этом мире, – думал он. – Изменились правила игры, а это значит, что на первый план опять выходит сила. Жаль». Он аккуратно достал из нагрудного кармана фотографию своей семьи, посмотрел на родные лица – это всегда успокаивало его. Как далеко они сейчас. Что