первые крики петухов и лай разбуженных ими дворовых собак. До Мезенцева донёсся звук приближающихся шагов, и он машинально положил руку на автомат. Из-за угла вышел Азим и быстро направился к машине. Уже никто не спал.
– Вчера была расстреляна колонна вашего посольства, – с ходу выпалил он. – У нас мало времени, на русских идёт охота. Ночью приехали ещё вооружённые люди, не американцы, человек десять. Цели их непонятны, но у них американское оружие. Ведут себя нагло, похоже, исламисты. Утренний намаз будут проводить вместе со всеми. У нас есть не более тридцати минут. Начальник вас пропустит, за каждого тысяча долларов.
Мезенцев достал пачку банкнот и отдал её Азиму:
– Здесь пять тысяч. У нас ещё немного вещей.
– Хорошо, я сяду за руль, проеду вместе с вами, в Сирии у меня есть друзья – я вернусь с ними, а вы потом позвоните и скажете, где оставили машину. Мне перегонят.
Они быстро поменялись местами, Азим завёл автомобиль и по окраинам стал пробираться к КПП. На границе его ждали. Он ехал не быстро, но без остановок. Шлагбаум открылся за мгновение до проезда машины и тут же закрылся за ней. Со стороны Сирии процедура повторилась, и, уже проехав КПП на той стороне, «Тойота» начала набирать скорость. Минут тридцать ехали в напряжённом молчании.
– Мы доедем вместе до Дейр-эз-Заура, дальше – вы одни. Оттуда прямая дорога на Пальмиру. Вас там уже ждут. А дальше…
– Спасибо, Азим, дальше мы разберёмся, – прервал его Мезенцев.
– Спасибо, – произнёс профессор Одинцов. – Если бы вы знали, что мы пережили…
Мезенцев резко повернул голову в сторону профессора и взглядом дал понять, что лишнего говорить сейчас не стоит.
– Да, жарко у вас, Азим. Это не Россия, никак не могу привыкнуть к вашей жаре, – перевёл он тему.
– Да-а, только тот, кто родился здесь, может считать жару своей защитницей, – с гордостью и довольной улыбкой произнёс Азим, поднимая подбородок в благородном кивке.
Одинцов всё понял, немного вжал голову в плечи и, скосив глаза, посмотрел на Мезенцева, как бы извиняясь за свою болтливость.
– Жаль, что так приходится уезжать, но мы вернёмся, – сказал тот Азиму.
– Да поможет вам Аллах, – произнёс иракец.
– А где ты учил русский язык, Азим? – спросил Мезенцев.
– А-а-а, – протянул Азим, – мы учили в школе, и в нашем доме жил русский инженер. Это было в детстве ещё. Но я помню и сейчас, – сказал он хоть и с акцентом, но правильно.
Через несколько минут у Азима зазвонил телефон, он настороженно взял трубку, ответил, и лицо его стало бледным как полотно.
– Они видели, как мы проехали. Начальника убили, расстреляли весь пост, они будут преследовать нас.
– В Сирии?! – удивлённо спросил Мезенцев.
– У них нет границ, а жизнь человека для них – ничто, я уже не смогу вернуться. Но пока они будут преследовать нас, моя семья сможет бежать в Сирию. Теперь мы будем