и продлить Арк на века. Но придется выбирать – кому жить, кому умереть.
Порой янтры грезят во сне, сулят сладкое: «Я верну им разум, твоему отцу и братьям, дам им силу быть людьми. Но ты заплатишь. Отдашь за это все… Все, что имеешь…»
Древняя машина страшилась забвенья, и была голодна… Но ее слова – надежда, безумная надежда. Все, кого он любит, будут жить! Их косы и одежды вновь наполнятся ароматом ветра, тем несравненным запахом небес, что рождает улыбку и восторженное: «Ты принес с собой радость!»
Давно пропал этот запах… Стал забываться… Нижние миры смрадны, но проникают в нутро не сразу, не заметно. Сперва это еле слышная вонь, когда допускается мысль, что некто на порядок ниже, не достоин жизни. Потом события катятся валом, и человек просто не замечает, что уже сгнил наполовину в расчетах выжить за чужой счет. А спустя время человеческая личина падает, и открывается смрадная пасть, в которую валятся жизни, судьбы, силы. Все потребное живому трупу, чтобы выжить среди людей.
Вот так! Это адская игра Глама. И запаха этого действа не ощущает никто. Идут за ним. С горящими глазами, с безумными лицами… В пропасть.
Дать им взглянуть на себя со стороны? Глазами человека? Можно разве что-нибудь пожалеть для этого?
***
Звук вьется как лента. Плавно струится в наползающей тьме… Вечерами особенно тяжко думать о смерти. И нет спасения от этого голоса: «Зачем? Зачем тебе это?» Да, и правда, зачем?
Лина. Обстоятельство четырнадцатое
И снова была лодка, высокие деревья, проплывающие над головой, голубые узорные тени от них, вьющиеся в волнах травы… Песнь жизни. Звук ее мелкие людские метанья отрицает. Настроишься и невдомек – зачем это – изводить себя в очередном порыве познания и преодоления…
Ведь кругом все прекрасно. Можно просто быть…
Сар опять шаманил. Там были ритуальные действия, стремительные сложнообъяснимые порывы. В общем, вся эта этнография, милая сердцу ученых. Что-то они находят для себя в первобытных страстях. Когда просто так жить нельзя. Надо природу все время уговаривать. Чтоб живым оставили, не дали с голоду помереть, позволили себя продолжить. Говорить надо, объяснять мамке-земле. Почему ты, почему достоин, почему сейчас…
Животным, стихиям, предметам тоже надо объяснять. Даже, вот, собственным ножам и плащам… Почтительно, по правилам. Веками существующим правилам. И не дай бог там что-нибудь перепутать.
Нечто подобное наблюдается в любом сумасшедшем доме. Там тебе и двойники, и бабаи под кроватью, и неодушевленные братья по разуму… Все есть. История выживания в жестоких джунглях родной планеты. Таких, вот, зеленых, как вокруг, или каменных. Без разницы…
Только в психушке это – аномалия, у человечества же первозданного – способ жизни. И там все вполне работает. Спасает и хранит. Дает выжить. Голым в лесу, с луком и стрелами… Магическое мышление…
Вон, посмотреть на красавца – выражение лица как у медиума,