завершающего аккорда Дэвид погладил Мэрилин по волосам:
– Ты отлично, великолепно справляешься, дорогая.
Мэрилин запрокинула лицо, ожидая поцелуя в губы.
За несколько недель до первого дня рождения Венди появилась на свет Вайолет.
Глава седьмая
– За тебя, Лиза, мне волноваться никогда не приходилось.
Так однажды сказала мама, стоя возле кухонной раковины: пустой взгляд устремлен в окно, на лице – все признаки измождения. Тот год тянулся под знаком Джиллиан. Родители друг с другом не разговаривали. Совсем.
– Почему? – спросила Лиза.
Неплохо, когда о тебе волнуются; конечно, не все время, а изредка. Если же этого не происходит, можно по крайней мере не усугублять положение озвучкой, особенно за мытьем брокколи.
Мама обернулась к Лизе – лицо успело снова стать узнаваемым, обыденным, натянула улыбку:
– Потому что ты у нас умничка и лапочка. Только это я и имела в виду.
И вот она, умничка и лапочка, девятнадцать лет спустя на четырнадцатой неделе беременности – в постели доктора философии Маркуса Спира, своего коллеги и начальника. Маркус преподает промышленную и организационную психологию (Лизе видится в специализации особая ирония). Также видится ей, из выигрышного положения на спине, что Маркус Спир – большой поклонник Джеймса Паттерсона[33]: вон, все полки его опусами уставлены. До сегодняшнего дня отношения Лизы с Маркусом Спиром характеризовались дружескими подтруниваниями, и тем удивительнее сейчас Лизе доверительность в интонации, с какой она нынче пригласила Маркуса Спира прогуляться. Маркус Спир, благослови его Господь, не позволяет себе сексуальных излишеств. Он, если так можно выразиться о любовнике, вдумчив и выдержан, от него знаешь чего ожидать. В сексе он подкупающе неуклюж, все внимание сосредоточивает на том, чтобы не сделать что-нибудь не то, – поэтому Маркус Спир и не замечает перемен в Лизе: ни ее набухших грудей, ни слез, которые чуть было не пролились после акта. Короче, он осторожен и нежен, а Лиза изнывает. Ей теперь все время хочется, но только не с Райаном. Вчера докатилась – мастурбировала в туалете для инвалидов на четвертом этаже, распялившись между поручнем и стеной, воображая – отчасти невольно, зато с хищной страстью – героя «Сумерек»[34], юного вампира на серебристой «Вольво».
С того ужина в доме родителей Райан снова ушел в себя – не то чтобы с концами, но все же на изрядную глубину. По утрам, когда Лизу тошнило, он преспокойно спал. Не пошел с Лизой на плановый двенадцатинедельный осмотр. Когда Лиза поднимала тему отпуска по уходу за ребенком или покупок для ребенка – всем своим видом выражал крайнюю степень утомления. Но главное – Райан физически выключился из Лизиной жизни. По ночам она часами лежала без сна, и некому было погладить ее по спине, утешить. Новая должность предполагала кучу дополнительных обязанностей – Райан ни разу не поинтересовался, каково Лизе приходится – в ее положении да с такой нагрузкой. Наконец, даже речи не было