этот сон казался Дэвиду нездоровым, но одновременно необходимым организму на каком-то животном уровне. Он и сам вот так же отключался, сам работал на пределе сил и за их пределом: путал вторник с пятницей, сумерки с зарей. Иногда Мэрилин заглядывала в университет с обеими девочками. Дэвид обнимал ее, и она к нему липла, как самоклеящаяся лента. Она, пожалуй, и шла-то ради одних только объятий – так идет за дозой наркоман. Никогда первая не высвобождалась. Дэвид тянул время и, в конце концов отстраняясь от жены, чувствовал боль.
И вот его жена ведет беседу с профессором, и неизвестно, которою из двух ипостасей видит доктор Флетчер, невролог сорока с хвостом лет. Уверенную в себе красавицу блондинку? Тогда Дэвиду пора ревновать или спешить на помощь. А может, доктор Флетчер видит страдающую хроническим недосыпом и гормональными скачками домохозяйку без профессии, рискнувшую на эпатаж – ибо что, если не эпатаж, эта ее фраза: «Наши лучшие дни»?
– Серьезное заявление, – выдал профессор.
Дэвида пронзила жалость к жене. Мэрилин еще такая молоденькая и выглядит молоденькой, «зеленой», особенно по контрасту с доктором Флетчером. Вон губки задрожали. Дэвид бросил товарищам по ординатуре «Извините» и шагнул к жене. Рука легла ей на талию.
– А я тут, по словам вашей супруги, пытаюсь проникнуться счастьем родительства, – произнес Флетчер, осклабившись.
Издевается над Мэрилин? Да, не иначе. Мэрилин взглядом взмолилась: «Поддержи, не противоречь. Хотя бы перед этими типами. Помню, знаю – утром были рыдания в ванной, но если сейчас не поможешь – я пропала».
– Нет более благодарного, всепоглощающего, прекрасного, святого занятия в жизни, чем растить детей, – с нехарактерным для себя пафосом изрек Дэвид.
Мэрилин улыбнулась ему, чуть потерлась крестцом о его ладонь. Спросила:
– А у вас есть дети, доктор Флетчер?
Дэвид стал массировать ей поясницу. Венди сейчас дома, на попечении соседки. Вайолет десять недель от роду – слишком мало, чтобы оставлять ее с няней. Брать с собой в гости обеих девочек как-то неудобно. До сих пор они услугами няни не пользовались, и отсутствие Венди для Мэрилин словно фантомная боль.
– Нет, – отвечал Флетчер. – Мне всегда казалось, при моей занятости в университете завести детей было бы жестоко. По отношению к ним, разумеется.
Мэрилин покраснела. Дэвид не спускал с нее взгляда.
– Хотя некоторым удается справляться, – добавил Флетчер.
– О да, – сказал Дэвид.
Доктор Флетчер с видом заговорщика весь подался к Дэвиду и Мэрилин:
– Вам, дорогие мои, я бы советовал остановиться на достигнутом. Возьмите Корригана – у него четверо спиногрызов. – Флетчер повел взглядом на Дэвидова университетского наставника.
Рядом с Корриганом маялась женщина, вероятно его жена. Оба – как ходячие мертвецы: вид потасканный, глаза мутные, разлеплять веки явно стоит огромных усилий; поникшие, ссутуленные, не друг к другу клонятся, а наоборот – в разные стороны.
– Четверо? –