переезда семейный клан Железиных, от самых старших и до совсем еще малых, собрался у новосела и все-таки устроил скромное застолье. Первый тост (не чокаясь), был, разумеется, за безвременно ушедшего Иосифа Виссарионовича, а дальше – «мелкими пташками» – за новые хоромы и тех, с чьей доброй легкой руки они появились, за здоровье присутствующих, за тех, кого нет с нами, но которых мы всегда будем помнить. Ну, и конечно, за то, чтобы нам жилось хорошо, а детям и внукам нашим – еще лучше.
После комнаты-кладовки, где ютились до сих пор Михаил с Валентиной и тремя детьми, новое жилье и впрямь казалось им хоромами. Еще бы! Большущая гостиная, перед которой горница в родительском пятистеннике просто меркла, комната поменьше, но тоже крупнее их «кладовки», просторная кухня. Плюс к тому приусадебное хозяйство с надворными постройками и несколькими сотками земли для огорода. А на улице у дома одна на двух хозяев колонка артезианской скважины.
Но едва ли не больше всего этого жилого великолепия грело Михаила еще одно обстоятельство – отдельный вход в свою половину дома, который помогал ему острее ощутить себя настоящим хозяином семейного гнезда. Не сказать, что Михаила так уж угнетало вынужденное сосуществование в стенах родовой избы трех поколений Железиных (большинство в селе испокон веков так жили), но только в новом доме он впервые почувствовал себя полноценным главой семейства – самостоятельным и независимым.
Брат завистливо вздыхал:
– Повезло тебе, Мишка, подфартило!
– А ты бы ломил, как Мишка, тогда, глядишь, и тебе подфартило б, – урезонивала его жена.
А Валя, когда они окончательно обустроились на новом месте, как-то вечером, перед сном, жарко прижимаясь к мужу, сказала:
– Теперь можно и о четвертом подумать.
– Можно, – согласился Михаил. – А то недокомплект: девок у нас две, а пацан только один. Надо поровну.
И года через полтора, как по заказу, родился у них второй сын.
Забот и хлопот в семье Железиных прибавилось. Четверо детей – не шутка. Школу, в которой Валентина Кондратьевна проработала без малого десяток лет, пришлось оставить. Вся тяжесть содержания семьи как на единственного кормильца легла на плечи Михаила Ефимовича. И он крутился как белка в колесе, пропадая зимой в мастерских МТС, готовя технику к новому сезону полевых работ, а с весны до поздней осени – в полях: то на тракторе в пахоту и посевную, то на комбайне в уборочную. А надо было находить еще время на собственный огород, скотину, без которой в деревне с большой семьей в те годы очень трудно было прокормиться. Корову Железины не держали (механизаторы по договоренности с колхозом брали молоко на ферме), а вот парочку поросят на откорм по весне брали, и полтора десятка кур имели. Так что из дома уходил Михаил с рассветом, возвращался затемно.
В МТС Михаилу Ефимовичу по работе, конечно, весьма достойно и воздавалось.