заговорила Прияна; Торлейв слышал ее голос, медленный и невыразительный, будто она говорит во сне. – Благодарю тебя, что ты откликнулась. Меня заботит судьба моего сына. Ответь мне… Получит ли он назад те владения, которые у него были отняты? Те владения на севере, Хольмгард и Гарды, которые отданы другому сыну моего мужа?
Агнер обнаружил гостью первым. И лишь после того как он заговорил, у Прияны тоже прояснилось в глазах и она увидела – на самой грани темноты, там, куда лишь чуть дотягивались последние капли света от огня, стояла невысокая, как ребенок, черная с ног до головы женщина без лица. Никто не мог бы узнать ее, да у нее и не было облика, вся она состояла из мрака пустоты. Это была сущность темнее самой темноты, но тем не менее Прияна знала: это она. Старая королева Рагнора, Рагнвёр, дочь Харальда Прекрасноволосого, конунга норвежцев, ее бабка по отцу. Та, что погибла ужасной смерть, удавленная мертвецом и уволоченная им за собой в могилу. Ее тело так и нашли: она сидела на коленях у мертвеца, похороненного несколько дней назад, в его богато устроенной срубной могиле. Прияне тогда было всего восемь лет; она не видела этого, но так много об этом слышала, что жуткое зрелище с детства ясно стояло перед глазами.
«Все владения твоего мужа будут в руках одного из его сыновей, – ответил ей голос. – Но принесет его к власти река из крови – крови его братьев. Отец пролил ее первым и тем дал начало реке. А у чего было начало, у того будет и конец – как смерть Бальдра дала начало концу мира».
Голос исходил прямо из пустоты, заменявшей лицо гостье из Хель. Он был не женский и не мужской, не громкий и не тихий, не злой и не добрый. Он был темным и холодным, как мутная вода.
– Но это будет… – Голос Прияны задрожал. – Кто будет этот сын?
«Тот, кто окажется сильнее. Тот, за кем будет могущественная поддержка».
Прияна помолчала: поняла, что более ясного ответа не дождется. А скорее, гостья и сама его не знала: это будущее еще не спрядено. Победа еще таится в облачной кудели норн, будущим воинам только предстоит обрести силу. Удачный жребий только один, и он ждет счастливой руки.
– Позволь задать тебе еще вопрос, госпожа, – вежливо сказал Агнер, видя, что Прияна, потрясенная, не может собраться с мыслями. – Своей ли волей Святослав конунг сотворил эти дела – убийство брата, дележ владений, – или его толкнула на это воля Одина?
«Своей ли волей Локи сгубил Бальдра? Известно только, что не своей рукой. Воля – одного, рука – другого, а Локи лишь посредник между волей и рукой. Но его-то и считают главным виновником, вот незадача!»
– Ждет ли моего мужа наказание за убийство брата? – прерывистым голосом спросила Прияна.
«Известно, что Локи избежал немедленного наказания за смерть Бальдра – кара обрушилась на того, кто пустил стрелу, на слепого Хёда. Но в конце времен Локи ответит сразу за все, ответит за смерть обоих братьев. В темной подземной пещере будет висеть он, а змея над ним будет испускать жгучий яд, а жена его будет держать над ним чашу, сделанную из собственного его черепа… И сдается мне, эту жену я вижу сейчас перед собой».
– Можно