что и в глазах нищего сапожника, когда умирала его дочь. Только сапожник не мог позвать лучших лекарей, не мог купить дорогие лекарства. Всё, что у него было – это молитва. А здесь… здесь все их богатства, все их связи оказались бессильны перед простой лихорадкой.
Комната Михаэля тонула в полумраке. Тяжёлые шторы пропускали лишь тонкие лучи света, в которых кружились частицы благовоний. Под действием эликсира он видел каждую пылинку, слышал каждый вздох, чувствовал малейшие изменения в воздухе. Господин Штейн суетился у кровати больного, перебирая свои склянки дрожащими руками. Он боялся не за Михаэля – за свою репутацию, за своё положение в Гильдии, за золото, которое перестанет течь в его карманы, если наследник бургомистра умрёт.
Томас подошёл к постели. Михаэль был бледен, его кожа, когда-то румяная от верховых прогулок, теперь напоминала пергамент. Но обострённый эликсиром разум уже складывал воедино все признаки: характер дыхания, оттенок кожи, запах, исходящий от его тела… Он видел болезнь насквозь, словно читал книгу, написанную простыми и ясными буквами.
Это было просто – слишком просто для тех, кто привык искать чудеса в дорогих снадобьях и заморских притираниях. Три травы, растущие за городской стеной, немного мёда, капля уксуса. Он назвал их господину Штейну, наблюдая, как меняется его лицо. Тот узнавал каждую траву – простые растения, которые сам же продавал беднякам втридорога. Но никогда не догадывался соединить их именно так.
А ведь ответ всегда был рядом – в старых книгах, которые он видел в аптеке, в рассказах старой Марты, в шёпоте трав на кладбище. Просто никто не удосужился по-настоящему слушать…
Томас смотрел на их лица – бургомистра, Анны-Марии, господина Штейна – и видел, как рушатся их представления о мире. О мире, где всё продаётся и покупается, где цена человеческой жизни измеряется в золотых монетах. Они не понимали главного: иногда спасение приходит не из дорогих склянок, а из простой придорожной травы. Нужно только знать, как слушать её шёпот.
Но была и другая мысль, которая не давала ему покоя. Видя их растерянность, их готовность довериться простому подмастерью, он понял: именно сейчас, когда болезнь уравняла богатых и бедных, можно начать менять этот город. И эликсир, дающий ему ясность ума, станет ключом к этим изменениям…
Удивительно, как менялись люди перед лицом смерти. Господин Штейн, ещё утром державшийся с таким высокомерием, теперь украдкой наблюдал за каждым движением Томаса. Тот чувствовал его взгляд, пока готовил отвар для Михаэля – жадный, изучающий. Старый аптекарь пытался разгадать секрет, не понимая, что настоящее чудо не в травах, а в способности видеть связи между ними.
Анна-Мария сидела у постели брата, держа его за руку. В тусклом свете свечей её профиль казался вырезанным из слоновой кости. Странно… Раньше, глядя на неё, Томас видел только холодную красоту богатой наследницы. Теперь же, под действием эликсира, он замечал то, что пряталось глубже: тени усталости под глазами,