Словно пелена спадала с глаз. Они вдруг понимали простую истину: никакие богатства не сделают счастливым того, кто живет среди несчастных. Никакая власть не принесет покоя тому, кто правит запуганными людьми.
Может быть, именно поэтому я здесь? Потому что показал им другой путь? Путь, где законы служат не для подавления, а для поддержки. Где власть – это не право брать, а обязанность давать. Где богатство измеряется не золотом, а количеством тех, кому ты помог.
В темноте камеры эти мысли кажутся особенно ясными. Словно сама тьма помогает увидеть свет внутри человеческой души. И я знаю теперь – даже если они сломают мое тело, эти мысли уже нельзя остановить. Они как семена, брошенные в плодородную почву. Рано или поздно они прорастут…»
* * *
Из городских хроник:
«В тот вечер над городом собирались тучи. Бургомистр задержался в ратуше дольше обычного. Когда стража обходила пустые коридоры на закате, в его кабинете еще горел свет.»
Из протокола городской стражи:
«Тело нашли на рассвете у подножия лестницы. Все выглядело как несчастный случай. Официальное заключение: падение в темноте. Расследование не требуется.»
Из дневника Анны-Марии:
«Дождь стучит по крыше, смывая последние следы прежней жизни. Отец… Еще вчера он был здесь, а сегодня – только пустое кресло в кабинете да недописанные бумаги на столе. А этот новый бургомистр, присланный из столицы… В его глазах я вижу только холод. Он смотрит на наш город как на добычу, которую предстоит разорвать на части.»
* * *
Из записей тюремного дневника:
«В подземелье спустился человек в черном. Факел освещал только низ его одежды – богатой, но простой. Лицо скрывал капюшон. Даже стражники отводили глаза, когда он проходил мимо.»
Из воспоминаний тюремщика:
«Странный был допрос. Обычно слышны крики, мольбы… А тут – тишина. Только два голоса: один спрашивает спокойно, почти ласково, а второй – тот, что из камеры – отвечает еще спокойнее. Словно не пленник говорил со своим мучителем, а учитель с нерадивым учеником.»
Посетитель пришел, когда боль от кандалов почти притупилась. Томас разглядывал его фигуру – высокий, закутанный в черное. Свет факела плясал на стенах, но лицо гостя оставалось в тени.
«Расскажите мне о своих лекарствах,» – его голос был мягким, почти отеческим. «О том, как вы меняете людей. Это ведь не просто травы, не так ли?»
Томас хранил молчание. А посетитель говорил – о власти, о возможностях, о том, как они могли бы изменить не только город, но и целое королевство. Его слова были как мед, но за ними Томас чувствовал привкус яда.
«Подумайте,» – сказал он напоследок. «У вас есть время. Много времени. Здесь, в темноте, время течет особенно медленно…»
Он ушел, оставив после себя запах дорогих благовоний и еще чего-то – едва уловимого, но знакомого. Запах страха. Томас знал – даже те, кто прячет лицо во тьме, боятся. Особенно они.
Из