Каждый цех поддерживал своих членов, каждый мастер обучал учеников не только ремеслу, но и тому, как жить достойно.
Вчера он собрал глав цехов. Эликсир обострил его разум, и он видел, как загораются их глаза, когда говорил о новом пути. О том, как можно создать общую казну для помощи нуждающимся мастерам. Как направить деньги не на проценты, а на развитие ремесел…
Томас знал, что они придут. Эликсир обострил его предчувствие до такой степени, что он почти видел их тени за каждым углом. Но в ту ночь он намеренно не принял ни капли. Пусть думают, что застали его врасплох…
Из ночных записей городской стражи:
«В квартале лекарей было необычайно тихо. Даже собаки словно онемели. А наутро обнаружили следы борьбы в доме молодого целителя – опрокинутый стол, разбитые склянки. И ни единого свидетеля.»
Темнота обрела вкус для узника. Он никогда не знал об этом раньше. Она отдавала железом и сыростью, забивалась в горло вместе с каждым вдохом. Здесь, в глубине подземелья, даже время текло иначе – густое, вязкое, как смола.
Первые дни Томас пытался считать удары сердца. Потом – капли воды, падающие с потолка. Потом перестал. Когда живешь в абсолютной тьме, цифры теряют смысл. Остается только бесконечность – черная, беззвучная, давящая со всех сторон.
Из дневника тюремщика:
«Камера на самом нижнем ярусе. Говорят, её строили еще во времена Первого Короля. Стены здесь такие толстые, что не пропускают ни единого звука. Ни света. Ни тепла. Люди там либо сходят с ума за несколько дней, либо начинают говорить. Все говорят. Рано или поздно.»
Холод пробирался до костей. Не тот зимний холод, от которого можно укрыться, а другой – древний, идущий из самих камней. Иногда молодому лекарю казалось, что он сам превращается в камень. Пальцы уже не чувствовали стену, по которой он водил ими, пытаясь не потерять последнюю связь с реальностью.
Они приходили. Он не знал когда – день сейчас или ночь. Слышал только шаги и звон ключей. Свет факела резал глаза до слез. Вопросы. Всегда одни и те же вопросы. А потом снова тьма. И тишина. Такая тишина, что слышно, как кровь стучит в висках.
Томас перестал чувствовать свое тело. Может быть, его уже нет? Может быть, осталось только сознание, плавающее в этой бесконечной темноте? Но эликсир… Он все еще чувствовал его в своей крови. Он единственное, что держало его на грани между явью и безумием.
Тюремный лекарь отмечал удивительную вещь. Обычно после недели в нижней камере люди теряли рассудок. Их глаза становились пустыми, как у рыбы. Но этот… В его взгляде что-то оставалось. Что-то живое. Даже когда он молчал, казалось, будто он видит собеседника насквозь.
Молодой лекарь больше не пытался кричать. Не пытался биться о стены. Здесь, в кромешной тьме, он научился другому – слушать тишину. И в этой тишине он слышал, как меняется его существо. Словно тьма и холод выжигали из него всё лишнее, оставляя только самую суть.
Из размышлений Томаса (нацарапано на стенах темницы):
«Странно…