место корням и листьям, сквозь которые прорывался тусклый зеленый свет. Накшар вновь начал расширяться, заземляться, освобождаться от пут. Лозы, лианы и побеги расцеплялись и растягивались, встраиваясь в новый дизайн города. Ахилья глубоко вздохнула, испытывая облегчение, несмотря ни на что, когда все удерживающие ее лозы снова растворились в перилах.
Взвилось вверх и дерево рудракша и теперь стояло, высокое и стройное, в центре храма. Пол превратился в покрытый травой двор с каменными бассейнами, в которых журчала вода, между скамейками из коры. Из Диска архитекторов высыпали, переговариваясь, улыбающиеся архитекторы Лабиринта в вышитых коричневых куртах и брюках. Они сбрасывали на ходу полупрозрачные мантии, и на лицах у них читалось облегчение. На Диске осталось лишь несколько архитекторов Лабиринта, когда он снова взмыл вверх, к куполу – так высоко, что даже сине-зеленый свет траектирования больше не был виден.
Ахилья открыла рот, чтобы что-то сказать, но оказалось, что она стоит совсем одна на широкой галерее. Тарья вместе с Вихананом, Ренией и остальными уже начала спускаться по извилистому пандусу, который теперь соединял галерею с новым двором храма, а ее стул растворялся в земле. Возник возбужденный гул разговоров, который постепенно стих, когда граждане проложили тропы за стенами из коры, чтобы покинуть храм. Теперь, когда они приземлились, совет, очевидно, снова позволил растениям реагировать на все запросы.
Ахилья почувствовала покалывание в шее. Она обернулась и опустила подбородок. Там, во дворе, глядя на нее, стоял ее муж.
Ее глаза встретились с глазами Иравана. Он снял с себя полупрозрачную мантию, но остальная часть его униформы Старшего архитектора – белая курта длиной до голени поверх белых брюк-чуридаров – была ярким пятном на фоне коричневой униформы обычных архитекторов Лабиринта. Рукава курты были закатаны, запястья покрывала дюжина браслетов из бусин рудракши. Она знала, что под одеждой, ожерельями и нарукавными повязками у него было еще больше бусин, гораздо больше, чем у других архитекторов, и каждая содержала особые разрешения. Кожа Иравана была слишком темной, чтобы издалека можно было различить какие-либо узоры, но скрыть сине-зеленое свечение, пульсировавшее на его жилистых руках и каменном лице, было невозможно. Все его тело, казалось, было залито светом изнутри.
Ахилья уставилась на него, на то, как он держался, высокий и гордый. Его густые волосы цвета соли с перцем были спутаны, отросли и еще больше поседели, а челюсти сжались, как обычно, когда он пытался контролировать себя. Он смотрел на нее, сверкая почти черными глазами, но не предпринимал никаких попыток подняться по пандусу. Они долго стояли, глядя друг на друга. Грудь Ахильи как будто стянули жестким панцирем, и она никак не могла вдохнуть.
За спиной у нее вежливо кашлянули.
– Дхрув и Оам отправились к месту встречи, – сказала Наиля. – Хочешь… Я могу попросить их подождать, если ты хочешь встретиться с…
– Нет, – Ахилья первой отвела взгляд. –