Всего три зуба черных и спиленных до толщены спички. Двое сверху, один снизу. Заливается смехом и руками машет. Тошно…
В мокром поту проснулось. Темень стоит. Выполз к холодильнику и начал жрать. Пить. Пить. Блевать. Пить. Блевать. Сон. Неспокойное утро. Вчерашний ужин на столе. По щекам потекло благоразумие? Нет, остатки синьки. Залпом пошла бутылка, почти как в сухую. Постыдное сдерживание рвоты. Залп 50 грамм. Плохо помогло. Рывок в ванну. Стихло всё. Спокойные шпроты и заоконный шум почти неслышно… Загрохотало. Вот сволочья душа! Откуда столько прыти, столько сил! Это в вытяжке, это точно там! Голубь случайно залетел. Голыми руками поглубже. На стремянке. С корнем вырвано всё. Ничего нет, всё напрасно. Первая ступенька, вторая. Упало. Банки побились все. Ничего не осталось. Слёзы сопли и фонтанирование злобы. А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте спирта и стекла. Из ящика под раковиной жгут из аптечки шприц. Затянул руку. Ввёл спирт. Окатило немного. Лёг в прихожей и в небо по трубе…
– А кто эта женщина?
– Я не знаю. Она мне приснилась. Так и пишутся многие образы. Сны – это наши лучшие образы. Они абсолютны, честны и не зашорены человеческим рационализмом.
Мы случайно и без особой цели создали подпольный кружок
«Отклонение»
Эдик – пишет прозу про свой быт и пытается сделать жанр абсурдного триллера
Серов – имя не говорит, считает, что безымянный (серый). Почти не говорит и редко приходит к нам, стихи в анархическом нарезном стиле будто бы он Тристан Тцара.
Батька – пишет наркоманскую прозу, в основном пьёт.
Мура – активно строчит стихи. Например, вот:
Варежку закрой артист,
Мне в этот вечер тошно
Твой голос только мне фонит
И глушит душный отзвук
Моей души, что прям вплавь
Бросается к карнизу
Я отмотаю день свой вспять
И вновь поддамся бризу
Ах Сочи, вас я покидать
Не мыслю, не могу, не внемлю
По кабакам хожу как мразь
Артистов затыкаю сигаретным пеплом
Стиль Маяковского не переносит, считает, что он сам по себе, а имидж – это имидж. Это другое!
В один из дней по дороге в кружок встретил Ивана. Да да, того самого мажора с красной поляны. Мысленно упал в пропасть. Хотел спрятаться. Руки немного подрагивали от холодного ветра и некой неприязни, но всё же прошел мимо, вроде как незаметно. Он окликнул
– Эдик!
– Что?
– Ты можешь со мной поговорить?
– Да, могу, только давай не здесь – на дороге.
– Хорошо, в кафе?
Я видел, что денег на кафе у него нет, а угощать этого бедного наркомана я не собираюсь.
– В парке будет лучше.
Мы прошли несколько минут и вышли в парк. На лавочке он выдал фразу
– Просто понимаешь, с женщиной