них.
На лице – ни тени раздражения, ни интереса. Только внимание.
Так смотрят не на улики.
Он остался стоять за ограждением.
– Торн, – сказал кто-то слева.
Филлипс. Привычный, мрачный, с тем выражением, с каким смотришь на усталую собаку, которая всё ещё идёт за тобой, несмотря на пули в боках.
Когда-то Филлипс его не сдал. Это был не жест доброты – просто сделка. С тех пор они оба делали вид, что ничего не помнят.
– Погуляй пока. Внутрь не пустим.
– Даже кофе не предложите? – лениво отозвался Элиас, не делая шага вперед.
– У нас тут не кафе.
– А выглядит так, будто вы обсуждаете меню.
Глаза узкие, губы – тонкая линия. В ней всё говорило: «Я бы тебя уже арестовала, просто пока не хватает повода».Моррис стояла чуть поодаль. Скрестив руки. Настороженная. Как обычно.
Элиас не давил. Просто стоял.
Как будто что-то внутри узнало его раньше, чем он сам.Внутри лавки кто-то открыл шкаф. Скрип был громче слов. На миг в воздухе пронеслось – что-то знакомое. Не запах. Ощущение.
Посмотрела на него. Дольше, чем было нужно.Женщина в очках подняла голову. Медленно.
И ничего не сказала.
Пальцы на перчатке замерли. А потом снова начали постукивать – будто она снова вернулась к своим мыслям.Он отвел взгляд первым.
А может, и не должен.Элиас выдохнул. Что бы они там ни искали – он уже знал, что не увидит. Не сейчас.
Ушёл так же медленно, как пришёл. Без резких движений. Улицы города не любили, когда кто-то бежал. Это привлекало внимание. А внимание – не его лучший друг.Он развернулся.
Он свернул в сторону – в переулок, где можно было найти тень. И Томаса, если тот еще не сбежал от собственных снов.Вентил ветер, как будто кто-то в небе крутил ручку старого радиоприёмника. Где-то лаяла собака – резко, будто в пустоту. Где-то стучал подъезд, как будто кто-то пытался выбраться изнутри.
Колено снова напомнило, что ему не нравится лестница. Особенно вверх.
Он тихо выругался. Не от злости – просто чтобы напомнить телу, что оно ещё живое.
У него была комната в старом доме на границе доков и Тёрнстоу – там, где даже крысы не задерживались без крайней нужды.Томас жил в тени. Не метафорически – буквально.
Раз, два. Потом – пауза. Потом еще раз.Элиас спустился по лестнице с облупленным перилами, миновал лестничную клетку, где воняло сыростью и прогнившей тканью.
Постучал.
За дверью что-то шевельнулось.
– Томас. Это я.
Пауза. Шаги. Скрип.
Испуганный. Уставший. Не выспавшийся не потому, что не спал – потому что не мог.Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы в проеме показался глаз.
– Ты…
– Я, – подтвердил Элиас, не торопясь. – Живой, в сознании и пока не опасен.
Глаз исчез. Через секунду дверь скрипнула шире. Томас стоял в тени, не выходя полностью. На нем – старая рубаха, пятна от табака, лицо небритое, руки дрожат.
– Что ты хочешь?
– Ответ.