табуретки у него не было. Казалось, он переминается с одной лапы на другую.
Я натянула одеяло на голову и стала пересказывать Треше Винни-Пуха: «Это неправильные пчелы! Да ну? Удивился Кристофер Робин». За окном кто-то разбил бутылку, послышался визг. Я стиснула руки и повторила: «Да ну? Удивился Кристофер Робин. А почему?»
А почему, я не могла вспомнить, как ни старалась. Голос задрожал, и я обхватила Трешу. Без папы сказка получалась из рук вон плохо. Что он сейчас делает? Что вообще делают папы, если им не нужно читать на ночь сказку? Я представила, как он сидит перед пустой кроватью, и на коленях у него лежит раскрытый «Винни-Пух». Может быть, ему страшно одному в доме, и он тоже не может заснуть. И я опять заплакала.
– Мышка, мы пойдем покупать всякие штуки для дома! – сказала мама следующим вечером. Побудешь смелой? Сможешь одна посидеть часик?
Я задрала к ней голову и от неожиданности начала заикаться:
– М-мам, можно я с вами?
Вообще-то, я не хотела с ними. Я хотела, чтобы Б. ушел, а мы с мамой остались.
– Ну чего ты такая трусиха! Мы же туда и обратно, а ты уже освоилась. Попить вон я тебе оставила, а поесть…
– А поесть – перебьется! – загоготал Б., оглаживая перед зеркалом волосатые щеки. Другой рукой он опирался на то место, где было жирное пятно.
– Серьезно, Викусик. Этих детей сейчас откармливают, как свиней на убой. Хочешь, чтоб она выросла и животом мучилась? Или жирная стала, того хуже! – Б. всплеснул руками и задел лампочку, свисающую с потолка на проводе.
Мама растерянно поморгала.
– Далеко ей вроде до жирной…– сказала она. Потом легонько поцеловала меня в нос, они вышли, и дверь захлопнулась. Какое-то время я постояла, а лампочка надо мной все еще качалась. Из крана на кухне падали капли.
Вообще-то, я уже оставалась дома одна – папа мог ненадолго спуститься в магазин. Он оставлял мне телевизор, вручив пульт, на котором белой краской были помечены разрешенные кнопки. Я лежала на ковре и переключала каналы. Было очень весело, а когда папа возвращался, мы разбирали покупки. Часто я находила в пакете киндер-сюрприз, и папа клялся, что не знает, откуда он там взялся.
В квартире Б. тоже стоял телевизор, но пульта нигде не было, а на экране лежал слой пыли. Дедушка рассказывал, что пульты стали производить недавно, а раньше надо было нажимать кнопки на самом телевизоре.
«Здесь у нас электронно-лучевая трубка»! – объявила я пустой комнате. Было тихо, только занавеска шуршала от ветра. На раскладном диване валялась скомканная простыня, вся в желтых пятнах. Я поежилась. Срочно захотелось услышать хоть что-нибудь, и я ткнула на телевизоре самую большую кнопку.
Тот зашипел, будто собрался взорваться, я подпрыгнула и ударилась боком о кресло-качалку. Оно со скрипом накренилось, с подлокотника съехал рваный коврик. В полумраке кресло напоминало череп динозавра. В телевизоре появился человек с микрофоном, его верхнюю половину перерезали полосы. Голова иногда вливалась в одну из полос и утекала вместе с ней куда-то вбок, а остальные