ли. Ещё темнота не пришла, а ты уже тут, так что, думаю, не очень, – пренебрежительно отбрехался музыкант и принялся аккуратно дуть на содержимое ложки, чтобы остудить похлёбку.
– Ну что же, понятно, – процедила пифия, чувствуя, как внутри у неё натягивается, словно струна, самообладание. – Лель, я должна тебе сказать, что в лесу я нашла человеческую руку… Очень обглоданную. Недалеко от нашей стоянки. Вроде даже ещё свежая, ну на вид, но даже так выглядит жутко. А ещё у меня было видение. Ещё страшнее, чем то, что я нашла. Странные крылатые твари вроде как сбежали из какой-то крепости, но перед этим они так пронзительно выли, что даже сейчас, вспоминая об этом, у меня нутро сводит. Будто они оплакивали кого-то. Старика или мужчину убитого, не смогла понять. Надо сообщить о находке остальным и спешно уходить отсюда. Вдруг эти существа где-то рядом, как ты считаешь?
Музыкант ничего не ответил, даже бровью не повёл, и лишь только с усиленным звуковым сопровождением, сладко причмокивая и пофыркивая, стал прихлёбывать свой суп.
– Лель! – не сдержавшись, выкрикнула юная провидица и, подойдя к нему практически вплотную, выбила из его руки ложку. Та, сделав зрелищный пируэт, звонко плюхнулась на пол.
– Урсула, что ты себе позволяешь второй раз за этот проклятый день?! – Лель чуть ли не рычал, зло сжимая и разжимая пальцы свободной руки.
– Я хочу предупредить всех о возможной опасности! – выкрикнула девушка. – Но для этого мне нужна твоя помощь, а не вот этот презрительный взгляд!
– Уж чем богаты, милая. Раньше ты говорила, что это взгляд самых дорогих для тебя глаз, не так ли? Самых любимых! И, между прочим, очень красивых!
– Это вообще при чём здесь?! – она всплеснула руками, и с ужасом поняла, что плошка последовала за ложкой в короткое странствие до пола. Остатки похлёбки разлились живописным пятном на рубахе Леля. – Ой, извини, вот уж этого я точно не хотела…
Лель не произнёс ни слова, хотя Урсуле было бы легче, если бы он сейчас дал волю всем своим чувствам. Но он лишь медленно поднялся с сундука, взял с койки свой полушубок, и наспех одевшись, бросил своей невесте:
– Ну, веди, полоумная. Аппетит ты мне уже испортила.
Урсула неуверенно кивнула, и уже схватившись за ручку двери, вдруг спохватилась:
– Может взять что?
Лель вопросительно поднял бровь и указал на голенище сапога, из которого торчала рукоять кинжала.
– А побольше у тебя ничего нет? Боюсь, что он коротковат будет…
Музыкант сначала насупился, потом даже слегка побагровел и, отпихнув пифию от двери, вышел на улицу. Девушка только и смогла услышать несвязные возмущения. Но разумно предпочла не заострять на этом внимание и спешно последовала за Лелем, который, буквально, пронёсся мимо трапезничающих балаганщиков.
– Ну что, вперёд пойдёшь, а? – небрежно бросил спутник пифии, как только они зашли и стали углубляться в лес.
Урсула, с позором для себя поняла, что страх разыгрался с новой силой, практически