не уйду, пока не приедет доктор. И не смей на меня орать, придурок. Я тебе не она. Я не стану терпеть.
– Я сказал – убирайся. Пока я тебя не вышвырнул!
– Слушай, «отец года». Вызови врача. Пока не стало поздно. Или хочешь, чтобы весь город узнал, какой ты на самом деле? Может, рассказать, как ты её избиваешь?
Наступила тишина.
– Да как ты смеешь?! – взревел отец. – Это моя дочь, и я воспитываю её, как считаю нужным!
Их голоса били по ушам. Свет стал слишком ярким. Мир раскачивался. Желудок скрутило. Меня вырвало прямо на диван.
Где-то на грани сознания – встревоженный голос.
А потом – тьма.
Я очнулась от резкого, едкого запаха, который бил в нос и вызывал слёзы. Поморщилась и с трудом открыла глаза.
Надо мной склонилась седая голова доктора Пирса. Он не раз приходил в наш дом, когда я болела в детстве.
– Что… что со мной случилось?
– Солнечный удар, – ответил он спокойно, глядя на меня поверх очков. – Я поставил тебе капельницу. Температура поднялась, но скоро станет легче.
Я попыталась сесть, но голова закружилась, и я снова опустилась на подушку.
– Как давно тебе плохо?
Я сглотнула.
– Уже полгода… Постоянная слабость, тошнота, трудно сосредоточиться… Такое чувство, будто я не высыпаюсь, сколько бы ни спала.
Доктор нахмурился. На лбу собрались глубокие морщины. Он бросил короткий взгляд в сторону отца – тяжёлый, недовольный. Потом покачал головой.
– Пока рано делать выводы. Я взял у тебя кровь. Как только будут результаты, вернусь. А пока – полный покой. Я попросил сиделку из дома Томсонов за тобой присматривать.
Он повернулся к отцу:
– Ты всё слышал, Питер? Придётся тебе самому готовить себе еду несколько дней.
Отец скривился, словно я заболела назло ему. Как будто выбрала момент, чтобы испортить ему планы.
Когда доктор ушёл, я с трудом поднялась наверх. Ноги подкашивались. В висках стучала боль. Одежда прилипла к телу, вся мокрая от пота, и пахла рвотой. Я едва нашла в себе силы снять её и упасть на кровать.
Через пару часов дверь скрипнула. В комнату вошла мисс Уилсон – сиделка из дома Томсонов. Высокая, худая женщина лет пятидесяти, с аккуратной причёской
и строгими чертами лица. Говорили, она рано овдовела и с тех пор работала у пожилых и больных.
В руках у неё был поднос.
– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросила она, коснувшись моего лба.
– Немного лучше… Но температура ещё держится, – прошептала я.
– Пей лимонад. Попробуй поесть хоть немного. Вот лекарства – на случай, если станет хуже. Я зайду утром, проверю, как ты.
Я кивнула. Она уже собиралась выйти, когда я набралась храбрости:
– Мисс Уилсон… передайте, пожалуйста, спасибо… Найджелу.
Она повернулась, мягко улыбнулась:
– Конечно, скажу.
И вышла.
Я попыталась поесть. Горло не принимало еду, и всё же я заставила себя проглотить несколько ложек. В желудке всё сжалось – как будто я проглотила кусок железа.