Михаил Львович, хозяин агрофирмы, полноватый мужчина лет пятидесяти в немного излишне плотно подогнанном костюме. – Не думаю, что прямо петля. Но давление? Да. Не будем лукавить, шаги назад уже, действительно, нельзя не заметить, нелюбовь к свободомыслию со стороны власти уже вовсю чувствуется. Наш Хан, кажется, стал лидером страны в этом деле, совсем не церемонится с теми, кто не боится указывать на ошибки и прегрешения власти. Но ведь и Хана нельзя назвать слишком самостоятельным, он полностью свободен разве что в плане обогащения себя любимого и своих холуев, а никак не в вопросах развития народовластия. – Мужчина сдержанно хохотнул и, положив руку на сердце, сказал: – Хочу помочь, Женя, правда, но тут такая ситуация…
Он замолчал, будто увидел невидимую цепочку, тянущуюся от его стула к губернаторскому кабинету, а оттуда – к знаменитому историческому сооружению с башнями, венчаемыми звездами. Эта цепочка с каждым годом становилась всё крепче, всё явственнее ощущалась на его горле.
Снова наступило неловкое молчание.
Редактор «ШГ» чувствовал, что встреча начинается не совсем так, как ему хотелось бы. Но он пока не понимал, чем можно взять за живое этих людей, чьи судьбы тесно переплелись с государством.
Снова на выручку пришел Борисов. Он скептически обежал взглядом стол и поднял рюмку:
– Ну, давайте сразу по второй. А то сидим, как на похоронах. За тех, кто в лаве! Все обязаны выпить по полной.
– Вот это по-нашему! Конечно!
– Поехали! За шахтеров, кормильцев наших!
Все с удовольствием опорожнили емкости. За столом стало гораздо оживленнее.
– Ну, вот, давно бы так. В нашей стране всегда надо сразу по две наливать, – со вкусом крякнув, произнес с довольным видом Михаил Львович. – Господин Борисов, – обратился он к пивовару, – а я вот за товарища… э-э… нынешнего не голосовал. И что теперь?
– Волю большинства надо признавать, вот что! Лично я тоже выступаю за демократию, поэтому считаю, что идти против воли большинства – это как-то нецивилизованно. Нет ничего ненавистнее меньшинства, навязывающего волю большинству.
По всей видимости, предприниматель затронул некий болевой нерв, потому что заговорили все разом. В банкетном зале стало шумно, как и подобает подобному месту. Удивительно, но даже официанты подтянулись, лица у них оживились и порозовели. Долганов, пытаясь вставить реплику, поматывал головой и вежливо приподнимал руку – совсем, как в редакции на летучке, которую сам же и вел.
– Можно я скажу? Можно?.. Я что хочу сказать. Что большинство всегда право, это перебор, друзья. Ага. Но я сейчас не об этом. Сделало у нас в стране большинство свой выбор или не сделало – это еще бабка надвое сказала. Вот в чем наша беда. Если кто-то нарисовал нужные цифры, это еще не выбор народа. То меньшинство, которое у нас сегодня рулит, в принципе не может быть право, такое оно лживое и двуличное. Лично я могу прямо сказать: Товарищ… нынешний – не мой президент!
Гомон