Интернете об этом мяснике отзывались как об особенно дружелюбном; лавка передавалась в одной семье из поколения в поколение. Так что меня ошеломляет его нелюбезный тон и неулыбчивое лицо.
– О, эм-м… – Я смотрю на витрину. Разные пирожки и булочки, всякая всячина вроде яиц по-шотландски и картофельного салата, а еще мясные нарезки и отрубы. – Можно, пожалуйста, яйцо по-шотландски и… – мужчина тянется за яйцом, заворачивает его в полиэтилен, кладет на прилавок, – и булочку с сыром и… беконом… – указываю пальцем, и он достает из-за спины маленький бумажный пакет, чтобы упаковать ее, – и одну из этих сосисок, и, наверное, пару вон тех маленьких, немного картофельного салата, и, да… м-м… нет ли у вас, знаете, немного свиной крови? – Я перетаптываюсь на месте и прочищаю горло.
Рука мужчины в перчатке замирает на полпути к горке сосисок за стеклом. Он выпрямляется, на его лице отражается растерянность.
– Я акционистка. Занимаюсь перформансом, – говорю я, но очень тихо.
– Кто-кто? – переспрашивает он.
– Акционистка?..
Мужчина сверлит меня взглядом.
– Мы здесь ничего такого не продаем, – грубо отвечает он, как будто я пытаюсь купить немножко перформанса.
Я слышу, как один покупатель шепчет что-то другому за моей спиной и оба тихо смеются.
– О, эм-м-м… – Я отступаю от прилавка.
В Маргите[2] все было просто. У хозяйки мясной лавки почти каждый день оставалась лишняя кровь. И она не задавала вопросов.
Я начинаю пробираться к двери.
– Простите, – говорю я, уходя.
Продавец кричит мне в спину:
– А что ваши покупки? Эй!
Выйдя на улицу, я несколько секунд стою на тротуаре, кажется, что сейчас расплачусь. Но слезы не льются – я просто застыла у фонарного столба, а мимо спешат люди. Час пик. Они идут от станции Воксхолл и Воксхолльского моста, пытаясь поскорее попасть домой. Беру себя в руки, возвращаюсь мыслями к насущным вопросам и пытаюсь понять, что делать дальше. Темнеет. Солнце давно зашло за здания, но оно еще там, над горизонтом; я чувствую его лучи даже через тонны бетона между нами. Небо окрашено в приятный оранжевый цвет. В это время дня я могу смотреть на облака и свет не кажется слишком ярким.
Я иду вниз по улице и в какой-то момент оказываюсь под железнодорожным мостом. Стены перехода разрисованы вариациями на картины Уильяма Блейка. Судя по названиям ближайших улиц, художник когда-то жил здесь неподалеку. В самом центре мурала вариация «Призрака блохи» – чудовищный мужчина с неприятно, почти отвратительно мускулистыми ногами и спиной и очень длинными ногтями. Я поворачиваюсь лицом к картине – она чуть больше, чем если бы изображение человека было в натуральную величину, и почти в двадцать раз больше оригинала. Кончик языка монстра поднят наверх, будто перевернутая версия хоботка настоящей блохи, а его глаза огромные и голодные. Он смотрит в пустую миску. Ее, наверное, недавно наполнили свежей кровью прямо из животного, и «призрак»