достал из кармана коробок со спичками. За забором опять взвыли цыганки.
– Пощади! Мы уедем сегодня же, всё бросим! – взмолился барон.
Из-за поворота выехал и резко затормозил милицейский уазик. Из машины неторопливо вылез седой капитан в сером поношенном мундире.
– Что здесь происходит? – грозно спросил на ходу страж порядка.
– Они меня, товарищ начальник, хотят сжечь! Бензином облили! За то, что я будто бы наркотиками торгую, – закричал цыган.
– Так ведь и правда же торгуешь, – спокойно сказал милицейский капитан. – Три из пяти твоих дочерей сидят за героин, сына посадили за это же, и тебе, дай срок, не отвертеться. Мужики, – подошёл капитан к Потёмкину и Рыжову, – и охота вам за это гнилое мясо потом сидеть? Успокойтесь, посажу я его всё равно.
Иван молча сдавил коробок в кулаке. Ненависть уходила, душу заполняла звенящая пустота. «Вот такие мы, русские, дураки… Травят нас, губят, а раздавить гадину, если не в бою, и духу не хватает…»
– А ты… как там тебя? Забыл, – склонился милицейский капитан к самой роже барона. – Чтобы завтра к утру в посёлке не было ни тебя, ни баб твоих, никого вообще из ваших, что здесь у нас жить вздумали. Понял меня? А то ведь я в другой такой раз и не приеду… Развяжи его, – приказал капитан водителю.
Цыган проворно, качая пузом, убежал в дом. Бабы его мигом стихли. Капитан сел в уазик и уехал.
– А пойдёмте, мужики, вмажем, – предложил Потёмкин. – Надо залить это дело.
– Мне бы надо зайти минут на пятнадцать в администрацию районную, – сказал Выдрин. – Обещал выступить там перед трудновоспитуемыми. Это недалеко, вон крыша зелёная виднеется. Я ведь туда и шёл…
Шли молча. Выдрин то и дело что-то вздыхал и украдкой крестился.
Вошли в просторный актовый зал. Выдрин сразу же прошёл в президиум – за стол, где уже сидели две девушки в милицейской форме.
В зале – это было видно по серым лицам с тупыми глазами – собралась явно не лучшая часть местной молодёжи. Некоторые подростки хихикали, бросали «умные» реплики, можно было услышать и матерщинку. Девушка-лейтенант, сидевшая перед ними за столом, то и дело грозила кулачком расшалившимся недорослям.
Потёмкин и Рыжов сели в кресла в зале с краю, рядом с женщиной, явно из администрации.
– А вы чьи родители? – спросила женщина. И, не дождавшись ответа от растерянно крякнувшего Потёмкина, сообщила: – Многие по четыре-пять лет условного срока наказания имеют, к восемнадцати годам по две-три судимости. – И, с удивлением, глупо округлив глаза, воскликнула: – Куда идём-то?!
Миловидная девушка-лейтенант с пухлыми детскими губами представила Выдрина собравшимся:
– Священник отец Александр.
Свою душеспасительную беседу Выдрин начал с экскурса в историю.
– Все мы произошли не от обезьян – Бог создал первого человека! – рубанул, сверкнув глазами, да так уверенно, словно классиков марксизма никогда и не читал.
Глядя на этих хихикающих