причиняли гораздо больше боли и сильнее кровоточили, чем тот порез, рассекший ей живот в неосторожной попытке приблизиться. Он взял ее за живое, когда она доверилась, когда открылась ему, и с размаху шваркнул об камни. И теперь сидит под дверью и поджидает ее… для чего?
В умывальном кувшине еще оставалась вода, Кайлин поставила ее на решетку у камина, подогрела, обтерла личико Лауру, умылась сама, присела возле Далирин, бережно вытирая ее сморщенную кожу. Старуха, как ребенок, безропотно позволила ухаживать за собой, только продолжала дрожать и клацать почти беззубыми челюстями. Рассвет нынче был какой-то странный: слишком яркий, словно вместо одного светила взошло сразу три. Закончив процедуры, Кайлин поднялась на ноги, подошла к окну: все вокруг сияло. Казалось, сам воздух искрится, а снег на далеких верхушках меаррских гор просто слепил, как кусок зеркала, брошенный на землю в полдень. Она порадовалась, что Лаур спит, потому что пчелы под кожей жужжали все сильнее. В иххоран такого с ней не было. Что же будет дальше?
На полу у двери лежало что-то маленькое, свернутое в трубочку. Кайлин не хотела подходить. Она еще побродила по комнатам, аккуратно переодела спящего малыша в чистую одежду, расчесала собственные всклокоченные волосы. Заставила Далирин съесть один засахаренный фрукт. Может, за дверью уже никого нет? Может, никто ее не ждет больше? По большому счету, ее и на всей Эре никто не ждет. Кому она нужна? Нершижу? Но она не выдержит на Нершиже, не сумеет заставить себя соблюдать его правила и традиции, только не после того, как вкусила другой жизни, это же ясно. Симону в его дворце? Вряд ли. Лесного поселения с его противниками дея больше не существует. Она жила тем, что ощущала себя нужной Рогару, готовилась посвятить всю жизнь ему, но то, что он сделал… заставил ее смотреть, как он с другой… ударил по живому…
Кайлин выдохнула, быстро подошла, наклонилась и подняла с пола записку. «Без тебя для меня все остальное неважно». Она сразу узнала собственный почерк, бумагу, одно из тех глупых и смешных посланий, которое писала Рогару и подсовывала под дверь, когда тот запирался и никого не желал видеть. Они валялись целыми кучами по всей его спальне. Он забирал их, читал, но никогда ничего не писал в ответ. И теперь не написал ничего своего, только подсунул под дверь ее собственное. Ну да, он же не поэт. Он воин. Его воспитывали убийцей, а не учили говорить красиво.
И все равно Кайлин казалось, что она читает это послание между строк. Неизвестно, как он воспринимал ее записки, но для нее текст получил особый смысл. Судя по ощущениям, до открытия разлома осталось совсем немного, и Рогару наверняка следует быть там, за внешними воротами, среди своих людей, готовиться к очередной атаке Подэры. А он сидит под дверью жены, ночь и день, и еще ночь, тратит драгоценное время на пустое ожидание. Ему ведь так трудно выбрать. Он сам говорил, что никогда не предпочтет Эре ее, Кайлин. Но разве теперь именно это не происходит? «Без тебя для меня все остальное неважно». Он готов потерять Эру, если Кайлин его не простит? Но жизни,