снял очки, тщательно протер их обшлагом свитера, и воодрузил обратно на нос.
Заглянув на миг в его глаза без очков, Аня почувствовала, что проваливается – вся, совсем, без остатка. У нее даже голова закружилась от этого дикого ощущения, и в горле разом пересохло.
Глаза у мальчика были абсолютно бездонные, и темные настолько, что, казалось, в них совсем не было зрачков.
– Ты не местная, что ли? Издалека откуда-то приехала? – спросил мальчик, внимательно разглядывая Аню сквозь очки. За очками глаза его казались вполне обычными.
Но уж теперь-то Аню было не провести! Теперь-то она знала, что у него там, за очками. Знала, и никак не могла забыть.
С трудом переведя дух, Аня облизнула пересохшие губы и смогла, наконец, связно выговорить:
– Я, это, нет, не местная, да.
– Да ну? И откуда же ты взялась такая?
– Из Москвы.
– Не может быть! Из самой Москвы?! Учиться?! Сюда?! Зачем?!
– Ну, понимаешь… – Аня запнулась. Посвящать его сразу во все подробности ей не хотелось. Однако и врать про себя с первой встречи было как-то не с руки…
– Ты, конечно, прав, – нашлась все-таки она. – В Москве полным-полно мест, где можно учиться. Но вот колики заговаривать лошадям у нас там абсолютно нигде не учат! Точно-точно, я узнавала.
*
– Эх! Москва! – он все никак не мог успокоиться. – Да если б меня в Москву… уж я бы там… я бы там…
– Ну и что тебе мешает? – не выдержала, наконец, Аня. – Вроде все дороги открыты. Купил билет – и вперед! Между прочим, от вас до нас все равно, что от нас до вас. Так сказать, от перемены слагаемых… – Ее куда-то явно несло. Речь директора слышалась, как сквозь вату. Что-то о том, что один Горечанский район давал мяса и молока больше, чем вся Россия до 1913 года… Невозможно было сосредоточиться на словах. Когда ж это было-то – до революции, или после?
– Ты, разумеется, права. Однако некоторые обстоятельства делают для меня в данный момент практически невозможным чересчур отдаляться от здешних мест. А это заведение, хоть и кажется на первый взгляд немного ветхим и обшарпанным, тем не менее, единственное в округе, способно предложить мне более-менее пристойную программу по биофизике.
За разговором оба они пропустили момент, когда все вокруг них вдруг начали вставать и двигаться к выходу.
– А! – смекнул многоопытный очкарик. – Это нас сейчас к стеле поведут. Поклониться памяти выпускников сорок первого года, прямо с выпускного ушедших на фронт…
– И не пришедших обратно! – громом раскатилось над их головами.
Все высыпали во двор. Директор, мрачный и непривычно сгорбившийся, шел впереди, с каждым шагом буквально старясь на глазах. Сороки на его плече не было. Тощая, носатая тетка – по виду явная секретарша – осторожно поддерживала его под локоть.
Шли они недолго. На небольшой высотке, посреди клумбы с яркими