эксклюзивной; несколько раз, навещая Марину в офисе на Большой Садовой, Лена видела во дворе черные джипы с охраной и поднималась на крыльцо скованной походкой под тяжелыми взглядами плечистых пустоглазых истуканов. Марина была, на первый взгляд, лишь чем-то вроде секретарши, следившей за расписанием приемов и отвечавшей на телефонные звонки; однако, учитывая имена и общественное положение некоторых пациентов, даже этот круг обязанностей и сопряженная с ним ответственность поражали воображение.
Однажды, болтая с Мариной за ее стойкой, разделявшей приемную на два отсека, Лена подняла голову на звук открывшейся двери и встретилась глазами с вошедшей женщиной, мгновенно узнаваемой из-за того, что ее лицо редко сходило с экрана телевизора и со страниц глянцевой прессы. Марина непринужденно, почти пренебрежительно поздоровалась с пациенткой и добавила дежурную фразу:
– Ваше время начинается через три минуты. Евгений Федорович вас примет ровно в шесть.
Вошедшая скромно присела в кресло для посетителей, и Марина, как ни в чем не бывало, продолжила беседу, игнорируя Ленины распахнутые глаза и попытки указать немым движением бровей на ожидавшую по другую сторону стойки знаменитость. За пять секунд до шести по круглым настенным часам, похожим на больничные, Марина встала, подошла к двери кабинета, приоткрыла ее без подобострастия и ровно произнесла:
– Прошу вас.
Вернувшись в свое кресло, она сообщила:
– Вообще-то, Троицкий мне не разрешает никаких гостей, по понятным причинам, но для тебя делает исключение.
– Для меня? – переспросила Лена.
– Ммм, – Марина утвердительно кивнула. – Я ему сказала, что ты моя лучшая подруга и я в тебе абсолютно уверена.
Немного подумав, Лена с любопытством поинтересовалась:
– Получается, он тоже абсолютно уверен в тебе?
Марина загадочно улыбнулась.
– Он три месяца меня уговаривал у него работать, – ответила она не совсем прямо.
И действительно, оседлость и относительная монотония такого рабочего места были на Марину непохожи. Как выяснила постепенно Лена, Троицкому удалось ее соблазнить двумя вещами: во-первых, фантастической по всем разумным меркам зарплатой и, во-вторых, тем, что несколько раз в неделю по окончании рабочего дня он задерживался на час-другой, чтобы обучать Марину своей профессии, устраивая для нее, таким образом, что-то вроде частных семинаров. Одновременно он зачислил ее в обход правил на заочное отделение престижного учебного заведения, в котором преподавал.
Но и этого было Марине мало: последний год она ходила заодно на курсы астрологии.
– Не уверена, что мне может помочь астролог, – скептически бормотала Лена, по-собачьи положив подбородок Марине на плечо и разглядывая экран монитора, на котором по исчерченному разноцветными линиями