ямочкой на нем.
Как только Дориан приблизился к ней, трава зашуршала под его ногами, и теплый сухой ветер своим веянием принес к Эмме тонкий аромат его тела. Она тотчас же обернулась. Силуэт прекрасного мужчины, казавшегося совсем юным в серебристом полумраке полнолуния, волшебно проступал между стволами деревьев и жесткими плетьми ветвей. Эмма отложила книгу в сторону и поднялась на ноги.
Голубое платье тихо зашуршало в тишине осенней ночи, зацепилось за кустарники, но не смогло остановить его обладательницу. Молодая леди осторожно проплыла между деревьями, следуя за тонким силуэтом ведущего ее на смерть художника.
Дориан шел медленно, приостанавливаясь и оглядываясь, чтобы в темноте девушка могла разглядеть его лицо. И она могла. Она шла, будто зачарованная, околдованная его красотой.
В тишине леса Дориан мог различить ее шепот, звук ее тонкого голоса, проходящего острыми иглами сквозь его жилы, и ему отчего-то становилось страшно, и тупая боль разливалась по его телу, отбивала убогий свой ритм по каждой его клетке, по каждой капле крови. Эмма звала его и ускоряла шаг в попытке настичь и убедиться в том, что он – лишь сон, лишь призрак, существующий только в ее сознании.
Когда они оба вышли на мягкий топкий берег пруда, Дориан остановился, и фигуру его, и волосы, и лицо облило тусклое сияние луны. Эмма замерла, онемев на мгновение, и тело ее словно парализовало. Видение, казавшееся ей плодом собственного воображения, возникло перед ней в полнокровном обличье. Она не могла принять этот образ в своей голове, но точно знала одно: даже если он окажется убийцей, даже если решит выпить всю ее кровь до последней капли, смерть эта ей не страшна.
Дориан протянул Эмме руку так, словно приглашал ее на танец. Эмма приблизилась к нему и вложила свою руку в его ладонь. От теплого живого прикосновения, она чуть было не лишилась сознания, но Дориан притянул ее к себе и обнял так, как обнял бы Клариссу, будь она сейчас здесь вместо этой несчастной жертвы.
Дориан стал направлять Эмму к озеру и продолжал вести ее до тех пор, пока оба не оказались в воде по бедра. Эмма даже не успела выдохнуть, как Дориан легко толкнул ее в грудь, и она, ощущая страшную слабость в коленях, сама опрокинулась в воду. Тут же кто-то больно схватил ее за волосы и потянул вниз. Задыхаясь черной тиной и песком, глотая пресную грязную воду, Эмма восторженно глядела на размытую фигуру отрешенно наблюдающего за ее смертью ангела.
Когда Эмма перестала дышать, Джина и Дориан вместе вытащили на берег ее тело и бросили на траву. Джина вложила в руки Дориану нож, но художник отказался от него, различая затопленный у берега ржавый топор. Он взял топор обеими руками и возвысился над трупом девушки.
Его сознание затуманилось, и в полусне-полубреду он различал лишь гулкие удары и трек костей. Его руки касались плоти, и он ощущал, как нежна снимаемая им с конечностей кожа, и как прекрасно тепло стекающей по ней крови. Он припал губами к ране