и снова схватился за голову.
Страх растекался по его венам, и каждая секунда без боли казалась ему последней. Он готовился к тому, что в любое мгновение каждая клетка его тела вспыхнет и разорвется на куски, но, даже превратившись в пепел, каждая его частичка будет ощущать боль, всепронзающую и непреодолимую.
Он обратился к звездам, но они молчали, безразлично наблюдая за его страданиями, и он усомнился в могуществе всех тех существ, что так безучастно принимают его боль или же и вовсе позабыли о его существовании и не думают спасать его из плена тех темных демонов, что отняли у него жизнь, разорвали на части и сковали цепями, и имели власть над каждым его движением, плетьми своими окутывая его тело.
Но среди бесконечной агонии он впервые за все время своей новой жизни почувствовал искру, способную его спасти. Едва ли он понимал, что это была за искра, и, быть может, она являла собой лишь символ, открывающий для него тьму еще более глубокую, чем та, что все это время его окружала, но он шел ей навстречу, в слабом ее мерцании различая тени, протягивающие к нему свои руки. И он тянулся к этим теням всем своим существом, и он чувствовал, как в неясных их прикосновениях растворяется боль.
Но руки теней не стремились вытянуть его на поверхность, но с холодной настойчивостью проникали под его кожу, раздвигали ребра в попытке вырвать из него то единственное, что было для них в нем ценного. И он отдавался их воле, принимая такую казнь за наслаждение, сравнимое со свободой.
2
17—18 октября
Смутная темная энергия привела Джеймса в этот город; знак, посланный ему таинственным существом, вычерченный кровью, отзывался болью в его сознании. Его ожидали тут – он это знал. Но где сейчас был тот таинственный посланник? Никто не являлся к нему, и никто за ним не следил.
Он оставался в комнате до поздней ночи изо дня в день, и лишь с темнотой выбирался на улицу. Он бродил меж сырыми стенами домов, и холод терзал его тело, но это было наслаждением по сравнению с той невыносимой болью, что ему приходилось терпеть. Он блуждал по узким улочкам, скрываясь в тени и тумане, в каплях дождя, и ветер заглушал звуки его шагов. Он взбирался на холмы и глядел вдаль, на спокойную гладь залива и лес, что рождал в нем воспоминания смутные и болезненные, и страх одолевал его сердце, и он замирал, с тоской принимая свое беззащитное одиночество.
Дни шли, и он проводил их в отчаянных попытках отыскать способ избавиться от своих мучителей. Едва ли он понимал, в чем была его вина и почему они так безжалостно уничтожали его. Он не знал даже, кто они такие на самом деле и почему так желают, чтобы он страдал. Но сейчас он здесь по своей воле, и никакие пытки не способны вернуть его обратно в темницу, и пусть они терзают часть его души, власть их ослабла с течением веков. Быть может зло еще большее ожидает его впереди, и он движется сейчас к нему прямо в руки, но, если только оно не станет так же безжалостно