и боли, чтобы холодный воздух улиц, дремавших в утренней полутьме, смог коснуться его горячей кожи, остужая ее жар.
Джеймс выбрался на улицу, вдыхая свежий аромат, и мысли его очистились на мгновение, и мрачные тени в его голове уступили место прохладной чистоте. Он закрыл глаза на секунду, погружаясь в прозрачную тишину, ощущая на коже мягкие дуновения ветра, и сердце его замерло от внезапной вспышки восторга.
Час был предрассветный, изъязвленный мрачной холодностью и подернутый туманом. В эти часы призраки срывали ночные маски, завершали охоту, запирались в своих гробах и засыпали, но были и те, кто оставался и ждал свою последнюю добычу. Джеймс был знаком с ними, ровно, как и с этим часом почивших душ, но страх его давно прошел, слишком давно, чтобы даже и помнить о нем. Но в это утро, по мере того, как он удалялся от города, его охватывала непонятная ему самому тревога, подобная ночному, терзавшему его предчувствию. Быть может (и он был почти уверен в этом) это его сновидение – если можно было так назвать те мгновения боли – пробудило в его душе опасения, но в некоторые минуты, когда он шел по пустой дороге в сторону леса, ему начинало казаться, что его страх реальней убийцы, и он следует за ним по пятам, скрывая в тумане свое осязаемое обличье.
Джеймс, дрожа от холода и удерживая наготове пистолет, пробирался крадучись, подобно вору, до самой опушки леса.
Едва ли он понимал, что, кроме ужасного ощущения боли и желания вдохнуть чистого воздуха, заставило его покинуть свою комнату и броситься прочь из города под своды темного леса, где туман собирался в корнях и стелился ковром по земле, расползаясь под ногами дымными волнами, где только олени и косули бродили между кустарниками, и ночные птицы еще не завершили свою охоту. Он не знал, что за странное предчувствие заставляло его идти вперёд, и отчего он судорожно сжимал в руках пистолет, не снимая пальца со спускового крючка.
– Что я делаю… – прошептал он, опуская пистолет и оглядываясь по сторонам.
Он набрал в легкие прозрачного воздуха и остановился посреди леса, поднимая глаза вверх, туда, где кроны деревьев переплетались, соединяясь плотной сетью. Он прислушивался к звукам, и ощущал, как с каждым мгновением, по мере того, как светлеет воздух, лес пробуждается и наполняется жизнью. Он различил неподалеку оленя, осторожно пробирающегося между деревьями, и последовал за ним, ступая по лесному, источенному дождями и насекомыми, ковру.
Куда вела его чувствительность сердца, он не знал, пока не различил впереди глянцевую поверхность озера. Блеск, просачивающийся сквозь корявые ветви, слепил глаза, и что-то зловещее нависало над водой подобно черному рою призраков, тянущих свои полупрозрачные тела к небу. Он в какой-то момент ощутил странный прилив необъяснимого страха к сердцу – ему захотелось бежать. Но прошло мгновение, и страх исчез, и сердце забилось спокойно, поддаваясь умеренным ритмам леса.
Джеймс продолжал