интерес.
– Ты обо мне шибко-то не печалься, и не о девках сейчас размышляй. Ты на булочки лучше глянь. Пышные, румяные, с изюмчиком!
Марвик скептически оглядел тёткин товар.
– Чего-то не торчит из твоих булок ни одной изюмкиной попки. Стесняются, что ли?
– А мне ведь заняться нечем больше, только ради тебя изюм кверху попками рассаживать! Как замесились – так и разместились. Ты их ещё шеренгой предложи построить!
– А вот не надо меня службой попрекать – ласково предупредил булочницу Марвик и глянул неласково. – Лучше скажи, как мне быть, если в твоих булках изюму не отыщется?
Тётка гордо выпрямилась и оскорблённо фыркнула.
– У нас по-честному всё! Если расковыряешь и изюм не найдёшь – смело товар обратно сдавай! Но предупреждаю: повреждённый товар возврату и обмену не подлежит.
Марвик посмотрел в честные глаза торговки и угрюмо поинтересовался.
– А если я тебя сейчас саблей наверну, короста безразмерная?
– Ну, уж изюму-то из меня точно не насыплется! – неунывающая булочница тряхнула лотком, булки подпрыгнули и обдало Марвика волной одуряюще-тёплого, хлебного аромата. – Бери, расхватают ведь…
– Ладно, хрен с ним, с изюмом. Давай, возьму булки… в дорогу.
– Сколь брать-то будешь: одну, две? По медяку за штуку, дешевле только даром! А даром – только в лоб за амбаром!
Марвик выгреб из кармана медяки, поглядел на широченную свою ладонь, где монетки лежали стыдливо и сиротливо, места почти не занимая.
– А давай все пять. Вот и медяков аккурат хватает.
– О как! – возрадовалась тётка, – Подставляй мешок, складывай припасы. Кстати, как оптовому покупателю, разрешаю тебе ещё немного над моим задом поржать – веселье бонусом пойдёт. Можешь даже коня своего позвать поучаствовать – хором-то ржать сподручнее.
Марвик столкал булки в суму и тщательно застегнул ремешок.
– Не-е… Он у меня парень серьёзный, воспитанный, не то, что я. Он над чужой бедой ржать не будет. А беда у тебя такая, что, пожалуй, целым эскадроном не оборжёшь!
– Будете весь товар оптом забирать – так хоть всем полком ржать приходите. И вам веселье, и мне доход!
Тётка озорно подмигнула Марвику и враскачку двинулась вдоль по улице, заставляя встречных прижиматься к стенам. У неё день сложился удачно.
Пузатый, островерхий храм напоминал перевёрнутый кувшин без ручек – таковым, собственно, и замышлялся. На широких, каменных ступенях привычно расположились нищие, числом с десяток; зябко кутались в свою рабочую рванину, мокли под нудным дождичком, костерили вполголоса погоду, но не расходились: работа – дело святое.
– Не торопись, служивый – услышал Марвик вкрадчивый, тихий голос за спиной и нехотя обернулся.
На него смотрел служитель Гончара в глиняно-коричневом, едва ли не до пят, ритуальном одеянии, напоминающем платье, перевязанное