но не смог и лишь выдохнул шумно и негодующе.
– Так хоть нищим денег дай, если Гончару зажал. Зачтётся тебе! И снизойдёт на тебя благодать.
Нищие встрепенулись и дружно закивали головами: всё так и есть, зачтётся обязательно, вот те круг во всё лицо!
– А на них что снизойдёт? – искренне заинтересовался Марвик. Говорили, что скучно в храме, а здесь так всё увлекательно, оказывается.
– Деньги твои снизойдут, придурок! – вовсе уж рассвирепел служитель, – Ещё один день проживут, сыты будут.
– То есть, им ничего не зачтётся? Просто пожрут, бедолаги, и не видать им Гончарова Царства?
– Да они, за все муки и лишения свои, попервей тебя в то царство определятся.
Марвик озадаченно поскрёб затылок, по привычке прищурив глаза, хотя шлема на нём уже не было – на глаза съезжать нечему.
– Как тут запутано у вас всё… Если я их накормлю – попаду в Гончарово царство, а они ещё вернее туда попадут, если пожрут за мой счёт. Ты сам-то понял, чего сказал? Молотишь, прости Гончар, несусветное. Я гляжу, они вообще получше моего устроились – так может, я к ним присяду, а ты меня покормишь? Чай, тебе благодать тоже не лишняя? Вон, местечко аккурат, почти свободное.
Служитель окинул взглядом могучую фигуру Марвика, которому едва доставал лысой макушкой до середины груди.
– Давай-ка, тебе сначала подрубим ноженьки, по самую попоньку – тогда и сиди себе, благоденствуй.
Марвик укоризненно поцокал языком.
– Злой ты какой-то… Я бы даже сказал – недобрый. Да и не вижу я среди них ни одного безногого.
– Это я к примеру сказал.
– А вот не надо на меня свои примеры примерять! А то ведь я тебе самому ноженьки подрублю… по самую шею. Если шею найду, конечно.
Ближайший нищий: тощий, длинный мужичок с реденькой бородёнкой, отчаялся дождаться милостыни и решил ускорить процесс.
– Ты деньги-то давать собираешься?
– Нет у меня денег. Овса могу дать, целый мешок.
– Я тебе что, лошадь, овёс-то жрать? – искренне возмутился нищий, – Уж в крайнем случае молочка…
– А я что, кормилица, грудью тебя кормить? Сказано – проблемы у меня.
Редкобородый не поленился воздеть себя на худые ноги, прижал кулаки к груди и возопил на весь белый свет.
– Посмотрите на него, люди добрые! У него проблемы, а мы, значица, с голоду подыхай? Упырь черепковый!
И тут же, словно по команде, подхватилась в общем порыве, вся разношёрстная, нищая братия, загомонила негодующе, один даже клюкой о каменные ступени хрястнул от избытка чувств.
– Жмотяра безгончарная!
– Сам-то, поди, овёс не жрёт!
– Разожрал харю – ни в один храм не пролезет!
Марвик обернулся к служителю и недоуменно хмыкнул.
– Чего это они на тебя вызверились? Ты ж, вроде, за них тут ратовал?
– Почему это на меня? – в свою очередь изумился тот, попытался опустить