средством убийства культуры, или одним из пунктов как раз таки этого застоя? Ну и не пойму.
Обсуждение политики вылилось в преинтереснейшие истеричные крики от человека, кушавшего тортик на государственную стипендию малоимущим семьям. Сводились крики к тому, что нам в России нечего есть. Я не зря в одной из заметок упомянул, что сейчас общение – это блюдо. Это прекрасно объясняет, как «базар за культурку» перетёк в обсуждение еды.
Когда мой другой товарищ, – уже хотя бы за счет этого жеста – действительно товарищ, – театральным мановением руки указал на тарелку с куском тортика, первый отмахнулся и сказал что-то вроде: «Да, не», без многоточий, восклицательных знаков, ну и вопросов, естественно. Кто-то задает вопросов слишком много, кто-то не задает их совсем.
Паства либерализма, надо отметить, постепенно все-таки развивается, хоть как-то удовлетворяя свои же крики о прогрессе, и этот фрукт, только что беспощадно отправивший в рот своего собрата с верхушки кусочка торта, как это, в принципе, свойственно сей политической касте – решил завести речь за Донбасс. Сначала я испугался, что начнутся крики про террористов и агрессию.
Началось другое: «мы там никак не помогаем» (интересно, кто дал тебе право на это «мы»), «логично, что там есть и силы с запада, это же геополитика», «там умирают люди а царь зассал».
Я испугался куда больше.
Когда человек-Либеро начинает говорить о гибели людей, всегда как-то невольно чувствуешь страх – страх за этих людей. Не потому, что человек-покрышка открыл тебе глаза. Он ведь, как-никак, не человек-открывашка. Тьфу ты. Но потому, что боишься за метафизические сущности упоминаемых их людей – мне всегда кажется, что вот эти раскрывающиеся в околозащитных призывах, измазанные тортиком губки, заглатывают трупы людей, о судьбе которых они день да ночь пекутся.
Что-то еще, пара слов, которые я не пропускал мимо ушей, но они свистом пуль рвали слух, и голова так и хотела отделиться от тела и улететь. Что-то мелькнуло про «нас убеждают в фашизме», «там не было никакой армии можно было сразу взять!» – на последней реплике почему-то вылетела слюна; вряд ли человек этот понимает, что способны проделать уверовавшие в свою правду старые деды с ружьями, и чего это может стоить, пусть даже и малой кровью, но стоить.
Ах да, какая к черту «малая кровь» для этих ушек, на которых тоже каким-то неведомым образом остался крем от торта. Никакой малой крови – только миллиарды мертвых, и всегда почему-то в ущерб какому-то царю, который якобы вечно чего-то ссыт. Во все времена они были таковы, и все они, что забавно, умещаются вот в этого маленького крикуна. Как мне кажется, всякая птица советская предпочла бы отсидеть срок, видя, во что превратилось наследство борьбы с режимами.
Фашизм. Интересную ты тему затронул, окурок. Он и вправду выглядел как окурок; второй товарищ, хоть и тоже чушь местами изрыгал десоциализирующую, ладно бы это были