сыграем? – оживившись, спросил Иоанн.
– На твою жизнь, – ответил монах.
– Стража! – вскричал Иоанн, бросаясь к дверям, и услышал за спиной тихий смех монаха.
– Что мне твоя стража, Цезарь? Да и спит она глубоким сном, и не скоро проснется. Никто не помешает нам сыграть… Сядь, Цезарь, и бросим жребий, кому начинать…
По жребию белыми выпало играть монаху.
Он сделал первый ход, не глядя на доску и не поднимая своего клобука.
Иоанн размышлял мучительно долго и, наконец, дрожащей рукой двинул королевскую пешку на две клетки вперед.
– Не волнуйся так, Цезарь… Мы еще увидимся с тобой… Нескоро, но увидимся…
– А потом?
– Что будет потом, зависит только от тебя… Ты очень забывчив, Цезарь. Это плохо.
– Для кого?
– Для тебя. Ты не усвоил прежних уроков… Ты ничему не научился, Цезарь… И мы опять встречаемся в марте, как тогда…
На двадцать четвертом ходу белая королева поставила черному королю шах и мат.
– Ты проиграл, Цезарь. Ты опять проиграл… – сказал монах, вставая, и откинул назад свой клобук.
Взглянув на лицо монаха, бывшее его собственным, Иоанн дико вскрикнул, схватился рукою за горло и, ткнувшись лбом в доску, прохрипел:
– Я вспомнил!.. Ты!..
Белая пена запузырилась у него на губах, и он не смог окончить фразы, но все лицо его исказилось ужасом.
Прозрачный темный силуэт отделился от тела Иоанна, и в тот же миг пол опочивальни разверзся, из трещины выскочили черные, как сажа, тени и с визгом увлекли его в провал, после чего края трещины сомкнулись, а монах – исчез.
Вбежавшие на шум в опочивальню врачи во главе с доктором Арнольфом признали смерть самодержца свершившейся.
Был самый темный час перед восходом солнца.
Солдат, стоявший в карауле у дворцовых ворот, отхлебнул вина из фляги и зябко поежился на предутреннем ветерке. Послышались шаги, и на освещенное факелом пространство вышел из темноты какой-то оборванец.
Остановившись перед караульным, нищий принял независимый вид и вызывающим тоном произнес:
– У меня неотложное дело к императору!
– А как же! – решив от скуки поиздеваться над наглецом, отозвался караульный. – Император уже дважды присылал справиться, не изволила ли пожаловать ваша светлость!
– Ну так проводи меня к нему! – не замечая насмешки, повелительно бросил нищий.
– Сию минуту, ваша светлость! Вот только решу, как сделать это наилучшим образом: дав вам пинка под зад или заехав по шее.
До нищего дошла, наконец, издевка, и, отбежав на безопасное расстояние, он крикнул оттуда:
– Когда император узнает, что ты отказался проводить меня к нему, он прикажет укоротить тебя на голову!
– А если я провожу тебя к нему, он прикажет укоротить меня на две!
Видя, что угрозами ничего не добиться, нищий сменил тактику и, льстиво улыбнувшись, спросил:
– А тяжела, небось, служба-то? Я мог бы похлопотать о повышении для тебя!
– Проваливай,