часто-часто заморгал невинными глазами. Мистер Трелони наступил ему на ногу. Доктор придушенно ойкнул, отпрянул и выпрямился.
А колдун, кончив произносить заклинания, вдруг запел пронзительным голосом, и все присутствующие хором подхватили его похоронную песню невозможно печальными голосами. У сквайра на глазах почему-то выступили слёзы, хотя умершего он совсем не знал и даже не видел ни разу, и он двинулся вместе со всеми за процессией, которая пошла по деревне.
– Вы куда это? – зашипел на сквайра доктор, ухватив его за руку.
– Я только посмотреть, – пробормотал мистер Трелони, рассеянно оглядываясь на доктора. – На минуточку.
– А вас не отпущу одного, – сказал ему доктор решительно. – Пойдём вместе.
– Идите, господа, идите, с вами будет Жуан, – сказал им дон Родригу. – А я здесь подожду остальных, они скоро придут с охоты.
Доктор и мистер Трелони пошли догонять процессию, и через некоторое время они, вместе с Жуаном, который неотступно следовал за ними, почему-то оказались в её первых рядах: то ли туземцы их опасливо пропускали, то ли мистера Трелони неудержимо влекло вперёд, но скоро они уже шли сразу за двумя африканцами, несущими покойного.
Те, медленно переступая, обходили со своей скорбной ношей деревню и вдруг остановились, а потом забились всем телом, как в припадке. Колдун, перестав петь, оглянулся на них и подошёл ближе. Общее пение постепенно смолкло, наступила гробовая тишина, в которой слышалось только хриплое дыхание африканцев, бьющихся в конвульсиях с мёртвым телом на плечах.
Сквайр рванул в сторону, пробираясь поближе к происходящему, он старался просунуться вперёд, чтобы лучше всё видеть. Доктор Легг и Жуан бросились за ним, а африканцы-носильщики стали подпрыгивать и выгибаться в разные стороны и вдруг они пустились бежать вместе с мёртвым телом, которое тряслось и билось у них на плечах, рискуя выпасть из носилок. Они бежали, совершая огромные прыжки, словно их неудержимо влекло обоих в одном направлении, продолжая непроизвольно дёргаться, извиваться и взвизгивать, и на губах у них выступила пена, а тела их стали мокрыми, покрывшись скользким, блестящим потом, вокруг и запахло потом, резко и нестерпимо, а колдун бежал за ними, что-то угрожающе крича, и там, где он бежал, уже никто не смел бежать, все словно боялись наступить или на хвост шкуры крокодила, или на землю из-под ног колдуна.
Наконец, обежав почти всю деревню, африканцы-носильщики вдруг разом встали и, опустив с плеч свою страшную ношу, почти бросили её под ноги какому-то туземцу, а колдун поднял руку и указал на этого человека. Туземец задрожал и медленно, словно ноги его подломились, упал на колени, безвольно свесив голову на грудь и уронив руки. Из толпы выскочили люди, схватили туземца и, яростно крича, поволокли куда-то. Колдун последовал за ними, а за колдуном на почтительном расстоянии двинулась и вся возбуждённо орущая толпа. Джентльмены и Жуан пошли за всеми.
Туземца приволокли на берег озера и бросили у самой воды. Он лежал, не двигаясь