священником Жаном Кальвином, освободившимся от ошибок галликанства, благодаря самоотверженной борьбе великого шотландского философа Джона Нокса, ярого поборника пуританства, нашла свое законченное выражение, проложив дорогу среди диссидентов или гонимых нонконформистов. По прошествии века, отделившись от колеблющегося пресвитерианства, она смогла стать purissima religio, чистой и незапятнанной религией, черты которой, намеченные вслед за израильскими пророками в Послании апостола Иакова и во всем Новом Завете, воплотились затем в конгрегационализме, легшем в основу Массачусетской хартии, узаконенной сейчас в Салеме.
Рут Саммер пришлось выдержать строгие экзамены. Следовало признать, что она знала, с кем имеет дело, и досконально изучила историю вопроса, не оскорбив суровых стражей закона, определявших судьбы штата, ошибочным отождествлением их с теми заблудшими единоверцами, которых по привычке и для большего удобства стали называть также пуританами.
А поскольку она была довольно умна и рассудительна в делах, ее приняли в общину. Она обжилась очень быстро, потому что вышла замуж за Брайана Ньюлена, жителя Салема, который обратил на нее внимание на процессе и пожелал взять в жены.
Они получили в аренду ферму в окрестностях города. И составляли еще одну примерную пару в столице Массачусетса вплоть до того дня, когда…
Добравшись до этого места в рассказе, миссис Кранмер выдохнула, огляделась, после чего наклонилась к уху Анжелики. Ее голос перешел на шепот:
– До того дня, когда Рут Саммер, ставшая Рут Ньюлен, супругой достопочтенного Брайана Ньюлена…
Голос миссис Кранмер стал еще тише, а глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
– …увидела в пруду Номи Шипераль…
Произнеся эту загадочную фразу, миссис Кранмер выпрямилась. Затем умолкла, как бы подавленная сказанным.
– А что Номи Шипераль делала в пруду? – спросила Анжелика, помолчав.
Дама поджала губы, и глаза у нее забегали. С тех пор много воды утекло, и она уже ни в чем не уверена, сообщила она таким тоном, который свидетельствовал о том, что, напротив, помнит она все даже слишком хорошо.
– Во всяком случае, – продолжила она, покачав головой, – родители Номи Шипераль не заслужили такой дочери.
Тут ее рассказ прервало появление служанки, и ей пришлось промолчать.
Когда миссис Кранмер возобновила свое повествование – случилось ли это через час или на следующий день, – Анжелика уже забыла половину истории и спрашивала себя, зачем миссис Кранмер ей все это рассказывает. Все эти английские имена путались у нее в голове…
Тем временем она узнала, как зовут ее собственных детей: девочку – Глорианд, мальчика – Раймон-Роже. Откуда эти имена? Кто их так назвал? Сейчас она думала о том, были ли уже крестины. Мысль о крещении, совершенно вылетевшая у нее из головы, пока ее малыш находился в смертельной опасности, мучила ее. Неужели и вправду