тебя другие. Вон они все на пузе лежат и поют тебе ласковые песни. Но они-то не знают, что ты невежда. Вот бери теперь все эти свои топливные кадастры, на которые ты столько времени убил, и дрессируй мозг. Тут четыре – четыре! – ошибки, и если б мы с тобой их сейчас не глядя флотам отправили, то грузовое сообщение с левым крылом стало бы весьма затруднительным… Исправляй. До вечера не исправишь – не дам ни жрать, ни спать, а то еще и отлуплю… Лодырь.
– Ярррр… Яр! Ну почему я должен этим всем заниматься, а? Я, а не топливное управление?
– А давай, моя умница, тренировать тебя на производстве лекарств! Сколько мы можем себе позволить эпидемий?
– Да понял я…
– Что ты понял, плакса?
– Я должен научиться…
– Не реви. Чему?
– Всему…
– Не реви, я сказал!
– Всему до самой мелкой подробности… И… Чтобы…
– Иди сюда, – Ярун протянул могучую, огромную руку, подтащил его и на мгновение прислонил к себе, накрыв широкой ладонью лопатки. – Не ной. Говори.
– Это опыт управления… Чтоб знать все абсолютно, чтобы все уметь, чтоб опережать любого специалиста, чтоб предугадывать малейшее изменение в отраслях и давать оптимальный прогноз, и еще направлять развитие экономики в целом… Но зачем? Яр, ну зачем, я ведь все равно ненадолго – у меня что, есть будущее, где мне все это пригодилось бы? (– ААА!! – взвыла Сеть. – Сколько можно мотать Яруну нервы!!) Все ж только до нового года… – по инерции договорил Сташка. – Ой.
– Нет. Ты и сам не веришь, – свирепо сказал Ярун. Ладонь его сгребла платье на спине, приподняла, оторвав Сташку от пола, встряхнула, как щенка. – И не увернешься в этот раз. Трус, дурак и сопляк. Ах ты зараза… Сколько ты мне еще будешь этой дрянью нервы мотать? Язва!! – Ярун еще раз сердито встряхнул его и отпустил: – Стой тут. А что до ремесла, этого нашего реального ремесла, паразит ты мелкий, то тут дело и просто в труде, понимаешь? Для тебя праздность – яд. Не игрушки тебе нужны твои космические, не гимны, мой сладкоголосый – нормальная, честная, каторжная работа нужна! Реальная! Где от каждой твоей ошибки будут реальные люди страдать… Чтоб ты понял, мерзавец, зачем на свете живешь… У-у, бестолочь… – Ярун больно взял его за косу, наклонил и постукал лбом об стол, ткнул носом в какую-то раскрытую книгу: – Читай, что красным написано… Вслух читай!
– «Вне… Вне узкого пути труда нет выхода на …на широкую дорогу духа»…Ай… Пусти уже, больно ведь…
– Но я из тебя человека сделаю даже после того, как ты себя искалечил! – Ярун еще раз стукнул его лбом в стол и отпустил. – Как, как ты вообще смог Сердце Света из себя выдрать? Нет, не могу даже думать об этом… Как ты это-то сможешь искупить? Можно подумать, тебе шкуры драконьей мало… Иди работай!!
Сташка не отошел, а обнял его, уткнулся саднящим лбом ему в колючую щеку. Ему было жутко от одной