черный подол, расшитый самоцветами, метет матово-серый металл. Что ж его такой живой радостью поразило-то в этой новенькой машинке? Он ведь сколько уже видел всех этих техногенных чудес? И вдруг он понял, что. Остановился. Прыжком, как раньше, догнал мрачного Яруна, забежал вперед, зазвенел:
– Послушай! Яр! Послушай, ведь все живое, и все вещи и машины – это все непрестанно развивается и видоизменяется, только этот процесс такой привычный и как бы само собой разумеющийся. Мы следим за ним, но…
Ярун уже остановился. Теперь сел на край какого-то невысокого контейнера и очень внимательно, насквозь смотрел в глаза. Сташка слегка смутился, унял звон в голосе, но продолжил:
– Но некоторых вещей и не замечаем. Как совершенствуются живые существа, не заметить вообще, потому что для этого надо обладать памятью о чудовищно огромном интервале времени… Мир живет медленно. Потому изменения большинства рас происходит без их ведома.
– Нам повезло? – странно усмехнулся Ярун.
– Повезло? – задумался Сташка. – Это тебе и мне? Не знаю. Тебе-то точно, потому что ты есть на свете так долго, что вполне можешь видеть, что к чему… Но и я, конечно же, рад, что запущенные мной и Ние процессы оказались настолько результативными и что эта популяция получилась такие хорошая, даже тагеты начинают рождаться.
– Сташ, когда ты начал думать вот об этом?
– Всегда, – улыбнулся Сташка. – На новой земле должны жить новые люди, помнишь: «Обновимся духом ума вашего и облечемся в нового человека, созданного в праведности и святости истины».
– Значит, с самого начала, – Ярун смотрел спокойно, но чуть заметно вздохнул – знает он эти слова, – лишь спросил: – А сейчас когда задумался?
– Сейчас – не так давно, – Сташка разволновался, и голос опять зазвенел. Надо спокойнее: – Для этого ведь нужно хорошо себя вспомнить. Вот я легов увидел тогда, увидел, что основная линия мутаций и у них все-таки продолжается, и обрадовался. А сейчас я постоянно думаю о тагетах. Это же главное, ты понимаешь.
– Еще бы, – проворчал Ярун.
– Вообще-то я не об этом хотел сказать, а вот про машинку эту космическую. Она мне так понравилась… Понимаешь, она такая хорошая потому, что ее сделали люди, которые сами совершенствовались… Когда мы с Ние начинали, никто даже на воздушных шарах не умел летать. А теперь-то! Я вообще на технику внимания не обращал почти, а сегодня вдруг… Увидел путь, как будто оглянулся. Все это движение от начала. Почувствовал все это время, все эти тысячелетия бесконечные – что они не зря прошли. Не в машинке дело, в людях. Что они – хорошие. Увидел, что мы наконец-то вышли к тем параметрам мира, в который имеет смысл звать Юмиса. Вот… И… Обрадовался, что такая машинка… Красивая.
– Малыш, да не в машинках счастье… Да, эволюция, да, совершенствование, да, эти ваши игры селекционные – это все прекрасно. Ты думаешь о тагетах, что они будут видеть во всем правду? Мир как есть и во всем свет истины?
– Ну