проводил на репетициях «Габимы». Он был замешан в спор между Ханой Ровиной и другой актрисой, одесситкой и его протеже, молодой Шошаной Авивит – обе претендовали на одну и ту же роль, и Ровина сердилась на него за то, что он продвигает Шошану. «Габима» ставила пьесу Ан-ского в переводе Бялика под названием «Между двух миров» – другое ее название было «Дибук».
Он был широко известен и за пределами еврейского круга. Не один только Горький среди русских писателей и поэтов его почитал. 14 марта 1921 года Марина Цветаева пишет Максимилиану Волошину: «Сейчас в Москве Бялик и еврейский театр „Габима“…» Что касается Волошина, то о нем известно, что он в течение двух лет учил иврит только для того, чтобы прочитать в подлиннике Хаима Нахмана Бялика.
Однако же, их дело, ради которого они приехали, стояло на месте. Даже личной подписи Ленина не хватило для того, чтобы они смогли миновать длинные очереди во множестве советских приемных. Одна из секретарш сказала им, что она самолично отказывает им в их просьбе и дальше их не пропустит. Бялик и Кляйнман долго собирались с духом и в конце концов решились, за неимением альтернативы, напрямую позвонить ее начальнику, который должен был решить их вопрос. Тот их даже не дослушал, воскликнул: «Какая наглость!» и бросил трубку.
В полном отчаянии они обратились к друзьям, и был найден выход: их познакомили с еврейским врачом, который лечил генералов Красной армии. И тот им помог: они наконец получили, с помощью одного из его пациентов, все необходимые разрешения. Им даже позволили вывезти с собой книги, «ненужные советской власти», и еще и дали возможность тут же послать телеграмму домой с радостной вестью об успехе их миссии.
Исход и тель-авивские ангелы
Они вернулись в Одессу через несколько месяцев после того, как ее покинули, с полной победой. Некоторые сложности все же еще ждали их впереди: они нашли судно, капитан которого был готов доставить их к берегу Турции, но тот отказывался брать плату в рублях. Он сообщил двенадцати писателям и их семьям об этом, когда они уже находились на борту и их квартиры были экспроприированы и заселены другими.
После целой цепи дальнейших приключений пароход все же вышел в путь. Их сопровождали красноармейцы, и несчастные пассажиры, не верившие в то, что все для них вот-вот благополучно закончится, боялись произнести вслух даже одно слово. И только после того, как солдаты перешли с их парохода на катер и вернулись на берег, писатели и их семьи смогли с облегчением выдохнуть…
Приключения продолжились. В Турции им долго не давали сойти на берег, подозревая, что они могут быть коммунистами и русскими шпионами, поскольку других из СССР не выпускали. Писатели обратились в организацию, занимавшуюся в Турции репатриацией в Эрец Исраэль, и наконец-то попали к своим – их приняли на берегу, накормили и оформили документы для въезда в Палестину – для тех из них, кому они были