конгресс, он опять застает ее. Поводом для ее появления там снова служит работа: Ира Ян приехала в Гаагу, чтобы рисовать портреты участников конгресса.
Уже некоторое время она с дочерью живет в Швейцарии. А вообще, она собирается репатриироваться в Эрец Исраэль – ее зовут преподавать в иерусалимской художественной академии «Бецалель». Бялик же зовет ее снова в Одессу, в то время как она ожидает, что и он тоже вот-вот примет решение о репатриации, и удивляется, почему он до сих пор этого не сделал.
После окончания конгресса он совершает небольшое путешествие по городам Швейцарии и навещает друзей, которые там живут – Менделе Мойхер Сфорима, Мордехая Бен-Ами и Шолом Алейхема. Он планирует также еще раз повидаться с Эстер, и только тут узнает, что она уже уехала в Палестину, не попрощавшись с ним…
Через год Ира Ян напишет Бялику из Иерусалима: «Я вижу тебя в пустыне, погруженным в песок по грудь, по шею, и я не могу вытащить тебя оттуда. Но мои руки протянуты к тебе, Хаим. Если ты поймешь, что ты тонешь, и что ты не найдешь рук крепче, чем мои – ты ухватишься за них. Может быть, мои слабые как солома руки внезапно станут сильными. И теми силами, которые идут не из этого мира, они вытащат тебя вверх, вверх!»
Наверно, уезжая, она была уверена, что они расстаются ненадолго. Они и в самом деле через два года увиделись еще раз – в последний раз в жизни.
…Из своих участившихся в последние годы поездок он поначалу посылал жене открытки. Но поняв, что она не на шутку сердится, и, возможно, вообще охладела к нему, он всполошился и начал писать домой подробные письма.
Из Гааги, где он провел много времени с Эстер, Бялик пишет Мане письмо, в котором перечисляет имена всех общих знакомых, которые там присутствовали. Упоминает он также вскользь и Иру Ян, добавляя, что «она еще больше постарела».
Он знал, что никогда в жизни не простил бы себе, если бы решился оставить Маню.
Следующей весной вышла его книга с рисунками Иры Ян.
Новым ветром пахнуло… Небо снова бездонно,
Вновь открылися дали, широко, озаренно,
По холмам – звон весеннего гула…
На рассвете поляна теплым паром одета,
Влажно-зелены почки в ожиданьи расцвета —
По земле новым ветром пахнуло.
Свет победный не грянул полным громом разлива —
Он как песенка реет, непорочно, стыдливо,
Нежно-молод, как травы, как рощи…
Погоди – и прорвется жизнь, родник сокровенный,
И заблещет расцветом молодой, дерзновенной,
И великой, и творческой мощи!
Свет так ласково-нежен, воздух ласково-зыбок,
И на что ты ни взглянешь, всюду радость улыбок,
Чьи-то глазки горят отовсюду;
От всего ко всему словно нить золотая, —
Скоро, скоро забрызжет в блеске ландышей мая
Юность, юность, подобная чуду!
И вольются мне в душу с белым чадом