юбилей?
– Выйти замуж?
– И знал бы ты, за кого… за Андроника! Ты представляешь?
Гай нахмурился.
– Ну, помнишь этого парня, который постоянно ошивался у нас в экседре36? – напомнил Магнус. – Всегда, когда мы забегали, он там был.
– Парня? Ты называешь парнем того сорокалетнего иллюстра37, который выкидывал какой-нибудь номер, лишь бы наш отец замолвил за него слово в Сенате? Ему сейчас, должно быть, за семьдесят.
– Они стоят друг друга. – Магнус засмеялся и, не переставая улыбаться, опустил голову. Легкий ветерок трепал волосы. «Удивительно, что ты еще помнишь». – Может нам и не следовало работать в Сенате.
– Прервать семейную традицию? Любимый братец, ты шутишь?
– Этот город не для меня. В Альбонте было на порядок уютнее. Там отовсюду тебя окружают воспоминания из детства, а здесь, как будто ничего не поменялось…
– Посмотри, это столица всего мира. – Гай выпрямился и расставил руки, как оратор на подиуме. – Здесь вершатся судьбы всего живого и неживого, всего, что ходит, растет, летает и плавает. Это дом богов.
– Твоих богов, Гай.
– Богов нашего отца, нашей матери. – Он надменно выпятил подбородок. Магнус, пожимая плечами, посмотрел вниз, где большой портик скрывал подножие храма, и где Гиацентро, быть может, сидел в одиночестве у какой-нибудь холодной колонны.
– Я бы хотел поговорить с тобой о случившемся, – взыскательно начал трибун. К этому моменту он готовился весь вчерашний день и первую половину вечера.
– Иногда Нам кажется, что только этого ради ты и появляешься в Аргелайне. Когда последний раз ты заходил к Нам для того, чтобы просто побеседовать?
Хоть в голосе Гая и не прозвучало обиды, Магнус почувствовал себя скверно.
– Не бери на свой счет, брат, если это семейная традиция, мы должны ее поддерживать. У нас не…
– Рассказывай, – прервал Гай. – Мы догадываемся, о чем ты скажешь, но все равно, рассказывай.
– Те люди у ворот… прикованные к колесам… – Даже сейчас, когда единственными звуками, долетающими до ушей Магнуса, были отдаленный стрекот и завывание блуждающего ветра, он все еще слышал те стоны. Он видел губы, едва движимые в бессмысленной попытке произнести слово. Видел потекшую от дождя кровь. Снова ощутил горечь на языке, вспомнив прошлое утро, когда содержимое желудка выходило из него от смрада и ужаса.
– К колесам?
– Архиликтор подчиняется тебе, Гай. Ты руководишь всеми ликторами. Скажи мне, как это могло произойти? Как он обвинил невиновных?
Несколько секунд Гай не отвечал, и Магнусу, который с нетерпением пытался поймать его взгляд, чертовски недоставало его ответа. Всего одно слово, чтобы понять, почему.
– Ты молчишь, потому что тебе нечего сказать в свое оправдание? Эту казнь не применяли, посчитав зверской даже самые зверские правители Империи. Я не понимаю.
Гай повернулся спиной к площади, сцепил пальцы на груди,